Будущее в тебе

– Так точно, товарищ подполковник! Но у нас здесь только один БА-20 жд! Как же я на нём выполню все приказания?

– Что ты из себя целку строишь, лейтенант? Непонятно, что ли, в какое положение мы можем попасть? Генштаб ни хрена не может довести свои распоряжения до штабов соединений, расположенных недалеко от границы. Проводная связь нарушена, радиоэфир засорён немцами. Каким-то чудом Москве удалось связаться с моей бригадой, я как намыленный кидаюсь к вашему бронепоезду, чтобы через его мощную рацию связаться со штабом 10-й армии, а у дежурного по станции и по полку НКВД нет свободных дрезин. Ты что? Немедленно конфискуй имеющиеся на станции паровозы, ручные дрезины и рассылай гонцов по всей железнодорожной линии. Понятно?

– Так точно, товарищ комбриг! Разрешите выполнять!

– Валяй, младший лейтенант! Кстати, не забудь всех отпускников отправить в свои части. Для этого забирай любой автотранспорт, который сможешь найти вблизи станции. Пусть они там тоже поднимают тревогу. И своих делегатов связи предупреди, чтобы они это делали на всех станциях, куда успеют добраться. Старшему наряда, который будет конвоировать диверсанта, поручи, когда он доберётся до Белостока, явиться вместе с пленным в первую очередь в штаб 10-й армии. Там он передаст дежурному мою записку, а устно пускай доложит, что 7-я ПТАБР получила шифровку из Генштаба о том, что Германия начнёт боевые действия против СССР в 3-30 двадцать второго июня.

Пока дежурный поднимал тревогу и раздавал распоряжения, я писал записки. Одну – в штаб 10-й армии, вторую – командиру 58-го ЖДП капитану Александрову. Заняло это у меня минут пятнадцать. За это время младший лейтенант развил бурную деятельность: сформировал наряд для конвоирования пленного, отправил на двух ручных и одной мотодрезине связных. Старшему на БА-20 жд (бронеавтомобиль, приспособленный для движения по рельсам) было поручено добраться до бронепоезда, не останавливаясь на встречающихся станциях. Предупреждать охрану станций должны были связные на ручной дрезине. Пленного дежурный собирался доставить в Белосток на маневровом паровозе, ему даже не нужно было разводить пары. Паровоз как раз в это время работал на запасных путях станции.

Вручив записки младшему лейтенанту, я попрощался с ним за руку и направился к «эмке». Пленного Шерхан передал бойцам из железнодорожного полка НКВД ещё минут двадцать назад. После этого я поручил ему найти железные листы, чтобы сделать хоть какую-нибудь защиту от пуль мотора и салона нашей «эмки». Прямого боестолкновения я не боялся, мы не салаги, и вполне могли быстро справиться с тремя-четырьмя диверсантами. Гранаты и автоматы у нас имелись, и подготовлены мы были дай бог каждому. Но вот просто трусливый обстрел нашей машины из засады мог привести к печальным последствиям. Чтобы как-то застраховаться от этого, я и поручил Наилю найти железные листы и закрепить их по бокам двигателя, а также два листа положить в салон. Когда тронемся, мы их уже внутри прислоним к дверям.

Добравшись до автомобиля, я внутренне усмехнулся. Вид у «эмки» был очень нелепый. Куда делась её былая элегантность. Эта гордость советского автопрома сейчас была просто железным ящиком на колёсах. Шерхан, раздобыв в местном депо железные листы с несколькими, уже насверленными отверстиями, большими гвоздями прибил их к обшивке нашей «эмки». При этом пробив насквозь тонкий металл корпуса «эмки» и внутреннюю обшивку, выступающие острые концы гвоздей он просто загнул.

«Дёшево и сердито, – подумал я, – на такой таратайке теперь ездить только по колхозным полям, да и то местных коров жаль, увидят, доиться не будут».

Заметив меня, Асаенов вылез из салона автомобиля. Похлопав рукой по закреплённому железному листу, он спросил:

– Ну как, товарищ подполковник, получилось? Мы с местными ребятами закрепили эти восьмимиллиметровые листы минут за десять. Дольше их сюда тащили, чем устанавливали, они тяжёлые, заразы.

– Нормально получилось, Наиль. Теперь, можно сказать, ты у нас – механик-водитель броневика, а я соответственно – стрелок. Слушай, парень, не жалко тебе было уродовать свою любимую «ласточку»?

– Жалко, конечно! Но что делать? Жизнь, она важнее, тем более нам нужно вовремя успеть предупредить наших.

Неожиданно Шерхан хохотнул и добавил:

– К тому же я давно мечтаю поездить на «опель-капитане», или, на худой конец, на «роллс-ройсе»!

– Да «роллс-ройс» – это же английский автомобиль!

– Ну тогда на «ситроене»!

– А это французская машина.

– Да и хрен с ними! Нам татарам всё равно, на каких трофеях ездить, лишь бы там были мягкие сиденья и вид богатый. Давно, товарищ подполковник, мы сидим без трофеев, я уж с Финской войны соскучился по буржуйским сигаретам. Германия – страна богатая, и у их офицерья, наверное, много разных интересных штучек есть. Дураки, сами лезут к нам в руки, вот мы их и потрясём немного. У меня родственников много, и каждому нужен подарок. В армии-то только я, а где у нас под Челябой найдёшь ценные вещи. Тряхнём стариной, товарищ командир?