Будущие, или У мечты нет преград

— Этого просто не может быть, — прошептала тихо и добавила уже громче. — Это неправда.

— Мне жаль, — произнес Валкот, подавая мне стакан с прохпадной водой.

Да, ему несомненно жаль. А мне просто больно… и страшно.

— Мама сказала бы мне, — возразила я, промочив горло. — Должна была сказать. Я не верю.

— Она не могла. Ты связана клятвой с Кассием, она была связана с Архольдом. Старый герцог обезопасил себя со всех сторон. Честно говоря, я думаю, он не верил в удачу этого эксперимента и был уверен, что долго ты не проживешь. Но то ли так получилось, то ли он все сделал на совесть, но на тебе это практически не отразилось. Так вот старый Архольд взял с нее бессрочное слово. Если бы это стало известно, его бы лишили всего и дара в том числе. Такое не прощается. Нельзя играть с мертвой материей. Единственное место, где это еще позволительно — Заорийские степи, там шаманы практикуют мертвую магию.

Я вспомнила татуировки, украшающие тело сангира. Мне ведь еще тогда при первой встрече показалось это странным и вспомнились степи. Так вот, где он был и что искал.

— А Дерек? — тихо уточнила у него.

— Дерек все узнал после смерти деда. Как его правопреемник.

— Но мама… она никогда даже не намекала на возможные проблемы.

— Она не знала и верила, что опасность миновала. Дерек тоже был вынужден хранить эту тайну. Даже Селина ничего не знает, хотя догадывается. Умная женщина.

— А ты?

— Дерек сообщил. Не сразу, когда понял, что не справится.

Вот так просто. Сообщил.

— Минуя слово? Как такое возможно? И почему с тебя не взял такую же клятву? Ты же легко сообщаешь мне сейчас об этом.

И не только мне. Адония вот тоже нас очень внимательно слушала.

— Клятвы на меня не действуют, — уклончиво ответил Валкот. — И сейчас ситуация критическая и молчать больше нельзя. Ты должна быть информирована, если сангир придет за тобой.

— Не придет, — неожиданно возразила Адония. Женщина уже взяла себя в руки и успокоилась. — Он не может заставить ее силой. Таков уговор.

— Я должна буду сама прийти к нему? — переспросила я, держа в руках стакан с водой. — И чем же он будет меня убеждать?

— Власть, деньги, сила, которой он может с тобой поделиться. Ты станешь могущественной. Очень долгая жизнь и вечная молодость.

— И это все в обмен на душу?

— Ему не нужна твоя душа и забрать ее он не сможет, — покачала головой царица.

— А что нужно? Как я вообще могу вернуть его в мир живых? Я ведь даже понятия не имела… о том, кто я такая.

— Ты Одетт Корвил, — заметил Алисет.

Он стоял совсем недалеко, скрестив руки на груди и смотрел на меня.

— Я умерла. И меня вытащили из-за грани. Этого мало?

— Это почти на тебя не повлияло. Другие сходили с ума, а ты держалась. Леди Энния до последнего верила, что все обойдется и поэтому возражала против нашего брака. Но Дерек уговорил. Им было очень тяжело. Молчать и обманывать тебя.

— А ты? Кто ты такой? Что в тебе такого особенного? Почему Дерек доверился тебе, рискуя жизнью, ведь клятва наверняка была смертельной. Почему они с мамой решили, что ты можешь меня спасти? Почему клятвы на тебя не действуют? Кто ты, Алисет?

— Валкот! — предупреждающе произнесла Адония.

Она явно знала правду, и не хотела, чтобы он рассказал ее мне.

Но мужчина ее не послушал. Подошел ближе, присев на корточки, так, что бы наши лица оставались на одном уровне и ответил: — Таких как я принято называть поглотителями.

Наверное, в глубине души я знала об этом или догадывалась, но признаваться не хотела.

До того самого момента, пока он сам не сказал все.

Поглотители.

Страх и ужас искрящих. Противовес одаренным. Люди, на которых сила не действовала. Которые могли забрать ее и рассеять как пепел, оставив лишь боль воспоминаний.

Их скрывали, защищали и берегли, призывая лишь в исключительных случаях, когда надо было утихомирить сошедшего с ума искрящего.

Мы не безгрешны и в приступе безумия можем сотворить много бед. Нас могут остановить другие одаренные, заковать, блокировать силу, наказать…

Но забрать дар… полностью и навсегда лишить искры может лишь поглотитель.

И это действительно страшная кара, которая хуже смерти. Жить и существовать, лишившись самого дорогого, части себя, своей души.

Я все-таки отшатнулась и отодвинулась. Отскочила бы, не пойми он все сам. Мужчина встал и отступил назад, давая мне возможность прийти в себя.

— Надеюсь, ты понимаешь, что о способностях Валкота распространяться не стоит, — ледяным тоном произнесла Адония. — Для твоей же безопасности, Одетт-арин.

— Понимаю и буду молчать.

— И все-таки, — обратилась женщина к Валкоту. — Это было крайне глупо и безрассудно. Открываться ей… Это не похоже на тебя, Валкот.

— Одетт сохранит мою тайну, — спокойно заверил Алисет.

— Может лучше клятву?

— Не стоит.

Он не смотрел на меня, а я не могла оторвать взгляда.

Теперь много становилось понятным — его холодность, отчужденность и безэмоциональность. Когда забираешь дар, калечишь душу, сам вынужден отдавать что-то взамен.

— Сильвия знала?

Он все-таки взглянул на меня.

— Нет.

Хоть в чем-то я ее опередила. Только радости не испытывала.

— И сколько?