Будущий мой

Сначала я три дня кряду сходил с ума после того, как Машка ушла из моего дома по-английски. А потом поставил на ноги всю Одессу, но так и не нашёл девочку. Пришлось переступить через самого себя и попросить Макса пробить инфу у Зверя. И когда сын сказал, что крошка свалила в столицу, не раздумывая, выгнал из гаража старенький “Бумер” из девяностых и прыгнул за руль, взяв курс на север.

Я пытаюсь обуздать свои нервы и думать трезвой головой, но, чёрт... Эмоции берут вверх, как бы я ни желал обратного. Делаю громче звук на музыкальной панели и сжимаю руль до беления пальцев.

Похер, что потом. Мне нужна Маша. Я не готов отпустить свою девочку после первых трудностей. Это всё херня по сравнению с масштабностью дыры в моём сердце, которая начала появляться после ухода Машки.

Следуя указаниям Google карты, миную жилые массивы, один за другим. Дороги забиты машинами и маршрутными такси, отчего мне всё время приходится плестись за кем-то позади.

Ёрзаю на сиденье. Терпение на исходе. Матерюсь вслух и безжалостно давлю на звуковой сигнал, когда один поц подрезает меня с правого бока. Это все нервы, чёрт бы их побрал.

Заезжаю во двор. Паркуюсь у парадной, выбрав свободное место. Ноги сами несут к нужной квартире на шестом этаже. Долго жду, пока откроется дверь. В голове роятся мысли, сменяя друг друга с бешеной скоростью.

“Выйду я из этой квартиры с Машей или один?”

– Добрый вечер…

Только успеваю сказать, как женщина моих годов теряет дар речи и начинает сползать вниз. Я подхватываю её за талию, обняв руками, и не позволяю поравняться с ковром.

– Олег?

– Нина?

Долго смотрим друг на друга, застыв в странной позе.

– Что ты здесь делаешь, Олег? – Нина вырывается из кольца моих рук и плетётся к двери, чтобы закрыть её на замок.

– Я приехал за своей девочкой, – отвечаю я и замечаю, как Нина нервно сглатывает, пытаясь осмыслить мою фразу.

На лбу женщины собираются горизонтальные складки. Она злится! И прожигает взглядом дыры на моём лице.

– Значит, ты тот самый Олег?

– Значит, ты уже обо всём знаешь?

– Нам предстоит долгий разговор, Соколовский. Снимай обувь, я буду ждать тебя в кухне.

Нина демонстративно разворачивается ко мне спиной и уходит. Я какое-то время замираю на месте, пытаясь успокоить щемящую боль в сердце, а затем прохожу в кухню и падаю на стул.

– Где Маша?

– Двойной эспрессо, как всегда? – Нина игнорирует мой вопрос и продолжает возиться с приготовлением кофе.

– Не забыла?

– Нет. Хотела забыть, но не получилось, – отвечает Нина и у меня к горлу подкатывает ком.

Женщина бросает в мою сторону печальный взгляд, и я понимаю, что речь она ведёт совсем не о кофе.

– Ты скажешь, где моя Маша?

– Твоя? – иронично ухмыльнувшись, ставит передо мной чашку. – Что ж ты за человек такой, Соколовский? Тебе самому-то как? Тешишь свой эгоизм или пытаешься игнорировать кризис среднего возраста? Почему именно Маша?

Смотрю в голубые глаза Нины и криво улыбаюсь. Она царапается словами, пытаясь призвать меня к совести. Только мне по бую. Во мне давно нет совести.

– Не соскакивай с темы. Где Маша? – придаю голосу намеренную твёрдость, но Нину не поколебать. Она решительна в своей ненависти ко мне.

– Так я тебе и сказала. Ты кем себя возомнил, а? Думаешь, приехал весь такой при параде, сидишь тут криво и улыбаешься, пьёшь мой кофе и делаешь вид, что так и надо? Я не скажу тебе, где Маша. Не позволю сломать жизнь моей племяннице. Достаточно одной сломанной жизни, моей. Маша – другая. Её и так потрепала жизнь, лишив матери два года назад.

– Я в курсе. Не утруждайся. Мы теряем время, Нина. И я всё ещё тебя спрашиваю, где Маша?

– Нет Маши. Для тебя её больше нет. Забудь о моей девочке, иначе…

Подорвавшись со стула, хватаю Нинку за руку.

– Не вздумай вставать поперёк моей дороги, женщина. Зубы обломаешь в этой игре. Ты никто, чтобы приказывать мне. Я приехал из Одессы не для того, чтобы пить твой кофе и вести непонятные разговоры. Мне нужна Маша, и без неё я не уйду из этой квартиры.

– Отпусти, Олег. Мне больно, – Нина кривится в лице, и я разжимаю тиски своих пальцев, понимая, что перегнул палку.

– Нина, не трать моё время. Ты ничего не поменяешь. Даже не пытайся.

– Что? Влюбился, Соколовский? Крышу снесло, раз припёрся из самой Одессы? А как же твоя жена? Она в курсе, что ты бегаешь за молоденькими?

– Я развёлся, – отвечаю я, и Нина грустно выдыхает.

– Ладно, поверю. Как сам живёшь? Может, расскажешь, чтобы я понимала, куда вляпалась моя девочка?

– Не вляпалась, не переживай.

– До сих пор кошмаришь Молдаванку (район в Одессе)? Или дошёл уже до Пересыпи (район в Одессе)?

Глотаю смешок, услышав от Нинки громкие словечки.

– Никого я не кошмарю. Девяностые закончились. Бизнес. Только бизнес.

– Врёшь и не краснеешь, Соколовский. Я же в курсе, чем занимается мой бывший зять. А ты его дружбан. Значит, из одного теста сделаны.

– Нина, где Маша? Просто скажи. У меня не безлимитные нервы.

– Зачем тебе моя девочка? Поматросить и бросить? Как меня?

Закатываю глаза, шумно выпуская воздух из лёгких.

– Ты меня когда-нибудь любил, Соколовский?

– Ты знаешь ответ на этот вопрос.