Будущую войну выигрывает учитель. Книга первая. Карьера

— Ох Макарыч, хороший ты человек. С самого начала я увидел, что ты хороший, ещё когда мне сапоги подарил. Только не просто всё в нашей деревне, старый барин был сволочью, каких поискать, а щас у него четверо сыновей правят. Один законный, а трое ублюдки. Но держатся дружно, и через это всю округу в страхе держат. Каким-то образом от службы откосили. Хотя сейчас с этим строго, все дворяне служить обязаны, а они отмазались, уж очень влиятельный покровитель у них есть.

— Задачка не простая, но выполнимая. Ты главное скажи, ты согласен в принципе обосноваться в Риге, с дочкой. Рядом Львович будет. Он много чего может.

— Да я-то согласен. Дак ведь ещё целый год служить.

— А на это тоже есть друзья. Мы тебе инвалидность сделаем.

Тут у него вообще шарики за ролики заехали, шестерёнки заклинило, он замолчал. Наконец, что-то в голове скрежетнуло, и он улыбнулся. В глазах засияла надежда.

— А получиться?

— Не знаю, но попробовать то стоит. А если не получится попробуем опять. До весны ещё есть время.

Оставил Егорыча переваривать дальнейшие перспективы, и пошёл искать командира, не нашёл. Зато меня нашёл посыльный. Уж из какого он был подразделения, наверное, кто-то из денщиков. Он передал мне письмо. Взял письмо, посыльный стоит. Думаю, ответа ждёт, прочитал, ответа не требовалось, значит ждал магарыч за работу, протянул ему пару серебряных монет. Посыльный пропал. Точно посторонний. В письме же было рекомендовано срочно с подарками прибыть туда-то и туда-то, на квартиру капитана. Молодец капитан не стал откладывать в долгий ящик. Бегу к поручику, уже не могу пешком идти.

— Павел Степанович, давай коня, капитан к себе вызывает. Пистоли в седельных сумках?

— Да, и ещё ребята там от себя положили кой чего, уж очень они лекаря уважают.

Я немного опешил.

— А чего они положили? как бы не обидеть человека.

— Отрез бархата и отрез шёлка.

Вот это да, в эти времена подобная ткань ценилась на вес если не золота, то гораздо дороже серебра.

— А где они ткань натырили?

Поручик развёл руками.

Я залез на коня, или кобылу.

— Павел Степанович, ещё попрошу вас мне какой нить транспорт выбрать, мне же тоже положен уже по штату, и это, я ночевать буду в городе, я там квартиру снял. Прямо возле весёлого дома.

И я ускакал. Хорошо быть дворянином, едешь себе на лошадке, спишь на перине, и служишь до самой смерти, или до инвалидности. Надо в отпуск съездить. Вот отправим Егорыча в запас. И поеду его дочь выкупать, а заодно и отца с матерью навещу. Теперь то они меня не женят, дворянку они мне не сосватают, а на простолюдинке — сами не захотят. И Матвей Григорьевича с собой надо взять, во-первых, поможет дочь Егорыча отбить, а во-вторых, невесту свою увидит. Сколько же ей лет то? Когда я мобилизовался, она была средняя дочь, блин что за хрень в голову лезет, можно подумать сейчас она стала старшей или младшей, так и осталась средней. Лет двенадцать ей сейчас. Мелкая ещё, ну всё равно пусть полазает по капитану, чтоб он привыкал жену на шее носить. Вот с такими мыслями я подъехал к квартире командира. Он вышел на встречу, видно в окно увидел.

— Чего в подарок приготовил?

— Вот этот транспорт, не знаю конь это или кобыла, пара пистолей с инкрустацией и ещё два отреза материи, бархат и шёлк. И может ещё мой империал подарить. Так сказать, на добрую память.

— Империал не надо, деньги это уже взятка. Поехали в штаб, как твоего солдата зовут?

— Иван, сын Егора. Крепостным фамилия не положена. Старший унтер-офицер интендантской роты.

Подождёшь меня возле штаба. И кто этого жеребца выбирал?

Вот как он определил, что это жеребец, а не конь? По глазам?

— Выбирал Степаныч, а что не так с жеребцом?

— Да наоборот, всё так, очень даже добрый, его и на племя можно.

Подъехали к штабу, спешились, привязали транспорт к коновязи. Я остался ждать. Капитан пошёл в штаб. Ждал я долго, больше трёх часов, уже и штабные начали расходиться, перед всеми вытягивался в струнку, отдавал честь. Подошёл полковник, что-то в нём было знакомое.

— А ты, что тут делаешь братец, почему не в подразделении?

С какой-то теплотой спросил он.

— Жду командира, ваше превосходительство! Он сейчас в штабе.

Я его вспомнил, это был тот полковник, которого я к Опраксину не пустил. Вроде зла на меня не держит, даже к внешнему виду не придрался.

— А я тебя помню, ты тот подпрапорщик, что меня чуть не застрелил под Кёнигсбергом.

— Так точно, ваше превосходительство. Я выполнял приказ.

— Да, я знаю. Мне потом главнокомандующий сказал, когда я на тебя жаловался, что, если бы ты меня пустил, он бы приказал и тебя и меня расстрелять. Не любит главный невыполнение приказов. Ну что ж, братец, служи и дальше честно.

Он развернулся и пошёл за ворота. Я с облегчением выдохнул. Кажися опять пронесло. Кажися, я выгляжу как идиот кажися. Оказывается, всё это время за нами наблюдал наш капитан, я его как-то и не заметил.

— Ну, что штаны не обмочил?

Смеётся.

— Надо проверить, точно обмочил, от страха уже высушил. Всё равно приду домой постираю.

Поулыбались, для приличия, моей тупой шутки с бородой.

— Ты знаешь, кто это был?

— Конечно же нет.