Будут неприятности (сборник)

ЭЛЬЗА (раздумывая). Даже не знаю… Сварить вам кофе?

КУБИЧ. Ни за что! Эльза, идите! Идите себе, идите.

ЭЛЬЗА. Ладно. Она скоро встанет. Правда, она не любит, чтобы кто-то был чужой дома, когда она просыпается…

КУБИЧ. Как интересно! Какие прихоти…

ЭЛЬЗА. Но не гнать же мне вас?

КУБИЧ. Действительно.

ЭЛЬЗА. Старик прикатится – гоните в шею. Он по утрам агрессивный.

КУБИЧ. Справлюсь.

ЭЛЬЗА. Но он уже всех на сегодня расстрелял. Теперь будет спать, как младенец…

КУБИЧ. А что, Эльза, после убийств хорошо спится?

ЭЛЬЗА. Хороший вопрос. Все спят со снотворным, а может, просто надо кого-то расстрелять?

Оба смеются. Эльза махнула рукой и ушла. Кубич ходит по холлу. Подошел к голове, вертит ее. Положил ее набок. Подошел к стереосистеме. Включил один магнитофон. Голос Пашенной: «Прими порошок, Сергей». Выключил. Засмеялся. Включил другой. Голос Бирман: «Прими порошок, Сергей». На третьем магнитофоне голос Чуриковой. Кубич включает три магнитофона сразу, слушает, какой получается эффект. Из глубины квартиры идет полуголая Крюкова. Не видит Кубича.

КРЮКОВА. Тысячу раз говорила. Не трогайте! Идиоты…

Выключила магнитофоны. Подошла к зеркалу. Рассматривает себя по частям. Отдельно ногу, отдельно руку. Увидела в зеркале Кубича. Разговаривает с ним, зеркальным.

Ничего себе! Откуда вы?

КУБИЧ. Дожидаюсь.

КРЮКОВА. Вечером – вы. Утром – вы. (Удовлетворенно.) Вы меня преследуете?

КУБИЧ. Скажем так.

КРЮКОВА. Вы будто в зеркале. Это так романтично… Так ни на что не похоже. Между прочим, вы в зеркале гораздо интересней.

КУБИЧ. У меня же двойное удовольствие. Я вижу вас сразу двух…

КРЮКОВА (спохватившись). О Господи! Я же почти голая…

КУБИЧ (смеется). Ну и что?

КРЮКОВА. Я сейчас! (Она убегает и возвращается в халате до пят.) Я утром плохо соображаю. Я до сих пор не соображу, как вы тут оказались? Я понимаю, пришли… Но Сергей в это время уже уезжает… А Эльза? Где Эльза?

КУБИЧ. В химчистке. Ольга Николаевна! Мне нужны вы. Без Сергея. Без Эльзы.

КРЮКОВА. Кубич! Я верная жена, говорю это сразу…

КУБИЧ. Сегодня это, как никогда, важно…

КРЮКОВА. Это всегда важно, Кубич… Мы утратили первичные святые понятия… Мы стали забывать, что верность и доброта даны нам не просто так, что они – соль соли…

Тут происходит следующее: Крюкова начинает говорить не своим голосом. Это в ней всегда. Два-три слова от себя, а потом из нее, как из дырявого мешка, начинают вылезать все сыгранные ею роли. Это звучит очень фальшиво, нелепо, порой даже стыдно, во всяком случае, Кубич свои темные очки прикрывает ладонью. Из Крюковой все прет поток слышанных, заученных, чужих слов, которыми она упивается.

Ах, Кубич! Кубич! Как вы могли подумать? Как? Что, достаточно застать меня врасплох, и все? Кубич, что с вами? Разве вы не друг Сергея?

КУБИЧ. Амиго, амиго… Потому я и пришел…

КРЮКОВА. Кубич! Не изворачивайтесь.

КУБИЧ. Ольга Николаевна! В этот самый момент… (посмотрел на часы), нет, через семь минут… Крюкова снимут с работы. Люди с этой миссией уже там… Мы вместе ехали… Я – к вам, они – туда…

КРЮКОВА. Какие люди, дурачок? Как это можно снять Крюкова? Кто это может сделать вообще? Кубич! Вы сумасшедший. Я как увидела вас в зеркале… (Она подошла к зеркалу и стала смотреть в зеркало на него.) Кубич! Я сейчас вызову доктора. Как интересно. В зеркале все точнее… Вы бледный… У вас дрожит кадык… Снимите очки! Я уверена, что у вас больные, безумные глаза.

КУБИЧ. У вас времени – день. На все про все…

КРЮКОВА. Снимите очки!

КУБИЧ. Всего день… Вечером… Уже вечером… Ольга Николаевна! Его вообще…