Буфет

– Жалко! Ведь он, Оленька, так тебя любил. Каждую осень, бывало: мама, где Оленькин шарф? Я уж и прятала шарф, новый ему купила – чистый мохер, красивый, теплый! Да ты уж меня прости, но ведь я даже моль как-то прямо на шарф твой посадила. Так не поверишь – и моль жрать не стала. А он, дурачок, наденет убожество твое и идет гордый. У меня сердце кровью обливается – единственный сын, а на шее тряпка, как с помойки. Вот уж это настоящая любовь была…

Видя, как я тружусь и стараюсь, бабка все-таки дала мне машинку. Заправлять я ее так и не научилась, но строчила лихо. В сшитом самолично платье я как-то вышла встречать маму на станцию. Увидев меня, и без того вспыльчивая мама страшно рассвирепела:

– Ты уж лучше юбку до кой-чего нацепи или просто в трусах болтайся! И то приличнее будет. Покупаю-покупаю, все импортное, модное – а она дурит! Шьет! Не понимает, что если руки растут из…

Тут мама огляделась, увидела удивленных людей вокруг и громко сказала:

– Это – не со мной.

И гордо пошла домой.

Я в своем дивном платье тащилась следом.

Утром бабка перешила мое платье на передник.

Еще одним экспериментом того лета был маленький белый платочек, на котором я вышила гладью вишенку на веточке. Гладь получилась суровой: папа, недоверчиво трогая вишенку пальцем, спросил:

– А это точно гладь? Ведь такой гладью если что – нос начисто срежешь…

Зеленая блузка на пуговках была завершающим аккордом. После этого бабка отобрала у меня машинку и спрятала ее на чердак.

Блузка не потерялась в странствиях, я таскала ее в чемодане, а когда у меня случалось плохое настроение, я доставала ее и тут же начинала хохотать как сумасшедшая – настолько она кривая, смешная и нелепая.

Теперь она висит в шкафу на даче, и вполне может быть, что когда-нибудь к ней добавятся неровно связанный шарф или криво вышитый платочек.

Кошенька Маруся

А вот желтая пластмассовая кошка – не помню, откуда она, кажется, она досталась мне уже без хвоста.

Девочки эти были совсем другие. Мы носились по улице одни, а их не выпускали, они играли только на своих участках.

Девочек было две – одна моя ровесница, другая постарше на два года.

Мы познакомились через забор, вечером бабушка одной из девочек зашла – как бы случайно – к моей бабке, удостоверилась, что я вполне воспитанная, и на следующий день меня пригласили играть к девочкам.

Бабушка Таня и бабушка Надя пили чай на веранде. Ира и Даша играли в саду – у них был домик, куклы и игрушечная посуда. Бабушки выслушали мое приветствие, улыбнулись, поздоровались и продолжили свой разговор:

– И вот я думаю, Надя, что мне надо написать мемуары…

У меня дома тоже был и домик, и куклы, и посуда. Но тут все было по-другому.

Моя бабка сажала огород. И мемуаров она не писала.

Мы стали играть, девочки оказались милыми и веселыми.

Мы как раз заканчивали обустраивать домик, как Ира сказала:

– Смотри, Оленька: твоя бабушка идет.

И действительно – в калитку входила бабка Лиза. В темном рабочем халате, в котором она всегда копошилась на огороде, в темном платке. В руке она несла желтую пластмассовую кошку.

– Здравствуй, Надежда Георгиевна! А я вот своей кошку хоть принесла. А то она убежала, и игрушки никакой не взяла. А у вас тут что хоть? Огород-то не сажаете? Цветов много, красиво. Ну ладно, Оля! Бери-ка кошку-то. Поиграешь – и домой беги, нигде больше не гуляй!

Не знаю, кому изначально принадлежала эта кошка, откуда она взялась – мне она досталась уже без хвоста и с почти стертыми нарисованными глазами.

Даша берет кошку в руки.

– Давай она будет мамой этого котенка? Построим им еще домик. Как ее зовут?

Кошка была безымянной, но я почему-то сказала:

– Ее зовут Кошенька Маруся.

И мы стали играть.

Мне ужасно нравилось у Даши и Иры. Нравилось, что их семьи не сажали огород. Нравилось, что бабушка Иры собиралась писать мемуары, а бабушка Даши – в родстве со знаменитым писателем. Нравилось, что Ирин дедушка умел рисовать и написал очень милые пейзажи, которые висели на стенах в гостиной.

И еще мне очень нравились родители девочек. Папа Иры, бородатый физик, как-то зашел к моим родителям:

– Добрый вечер! Нет ли у вас в хозяйстве гитары? Нет? Как можно? Странно.

Мама Иры работала на телевидении, и это вообще казалось каким-то чудом.

Дашина мама была профессор-историк, Даша вместе с ней часто ездила в разные страны. Приезжая на дачу, она рассказывала, как побывала в Болгарии или Голландии. Это тоже казалось чудом.

Дашина семья была очень верующей, для времени моего детства это было не очень обычно. Как-то мы начали говорить о Дашиных возможностях путешествовать, о редких книгах, которые могла доставать Дашина мама, и Дашка небрежно отметила, что в этом нет ничего такого особенного. Я удивилась и спросила:

– Ну а представь, ничего этого нет – ни путешествий, ни интересных книг…

Дашка засверкала глазами:

– У меня есть Бог!

Я была потрясена. У моей бабушки над кроватью висели иконы, она молилась вечерами, но меня это совершенно не касалось. Бабка была старой и вообще из деревни. А тут – моя подруга, моя сверстница – верит в бога! И как верит!

И я тоже стала верующей.