Буфет, полный жизни

То, что у мма Макутси будет две комнаты в четырехкомнатном доме, по ее мнению, давало ей право говорить, что теперь она будет жить в доме. «Мой дом» – она пробовала произносить эти слова, и сначала они казались странными, какими-то показными. Но это была правда: она скоро будет в ответе за половину крыши и половину двора, что удостоверяло справедливость слов «мой дом». Это была утешительная мысль, еще одна веха на пути, который вел ее от суровой жизни в Бобононге – замкнутой, лишенной каких-либо возможностей – через Ботсванский колледж делопроизводства с кульминационным моментом получения девяноста семи баллов на выпускных экзаменах к предвкушаемому высокому статусу квартиросъемщика с собственным двором, дынными деревьями и местом, где можно сушить на ветру выстиранное белье.

Мебель и убранство нового дома были делом первостепенной важности и неоднократно подолгу обсуждались с мма Рамотсве. В офисе, когда ничего не случалось, можно было проводить время за разговорами, или, возможно, за вязанием крючком, или просто глядя в потолок со следами насекомых, похожими на крошечные дорожки сквозь буш. У мма Рамотсве были совершенно определенные взгляды на обстановку, и она воплотила их в жизнь в доме на Зебра-драйв, где гостиная была, безусловно, самой удобной комнатой, какую только приходилось видеть мма Макутси. Когда она впервые пришла в гости к мма Рамотсве, то на мгновение застыла в дверях. Она восхищалась диваном и креслами с пухлыми подушками, манившими усталого человека; рассматривала укра шения на полках – сувенирную тарелку с изобра жением сэра Серетсе Кхамы и чашку с королевой Елизаветой, которая так ободряюще улыбалась; фотографию в рамке – Нельсон Мандела с покойным королем Лесото Мошвешве I; вышитый девиз, призывавший к миру и пониманию в доме. Мма Макутси стояла и чувствовала, как мало красоты в ее собственной жизни, и думала, что у нее никогда не было комнаты, хоть немного выражавшей ее стремление к чему-то лучшему, но что, возможно, настанет день, когда это случится. И это случилось.

Мма Рамотсве была щедрой женщиной. Как только она услышала о переезде, она позвала мма Макутси на Зебра-драйв и прошла вместе с ней по всему дому, комната за комнатой, указывая на предметы, которые могла бы отдать своей помощнице. Стул с ярко-красным сиденьем, которым никто уже не пользовался. Она могла его взять. И еще желтые занавески, вместо которых теперь висели новые. Мма Макутси вряд ли осмелилась бы их попросить, но приняла предложение с явным удовольствием.

Теперь, когда она сидела по утрам за своим столом, ей казалось, что жизнь не могла бы сложиться лучше. Она предвкушала переселение в новый дом, частично обставленный щедрыми дарами мма Рамотсве, существовала также перспектива иметь немного лишних денег в кармане, а не считать каждый тхебе, к тому же она знала, что у нее хорошая работа с хорошими людьми. И что ее работа приносит пользу, во всяком случае, некоторым. С тех пор как она начала работать в «Женском детективном агентстве № 1», она сумела помочь нескольким клиентам. Они ушли, чувствуя себя лучше из-за того, что она сделала для них, и это больше, чем жалованье, делало ее работу стоящей. Роскошные девушки, работавшие в новых офисах больших компаний, девушки, никогда не получавшие больше пятидесяти баллов на экзаменах в Ботсванском колледже делопроизводства, эти девушки, возможно, получали большую зарплату, но получали ли они от своей работы удовольствие? Мма Макутси была уверена, что нет. Они сидят за своими письменными столами и делают вид, что печатают, следя, как стрелки часов приближаются к пяти. А потом, точно в пять, исчезают, стремясь оказаться как можно дальше от своих контор. Ну, а для мма Макутси это было не так. Иногда она оставалась в офисе после шести или даже после семи. Время от времени она сознавала, что настолько поглощена тем, чем занимается, что даже не замечала наступления темноты, и ей приходилось возвращаться домой в ночи, с ее таинственными звуками и запахами горящего дерева от костров, на которых готовили пищу, и небом, похожим на огромное черное одеяло.

Мма Макутси встала со стула и подошла к окну. Из микроавтобуса, свернувшего с большой дороги, вылез Чарли, старший ученик. Он помахал кому-то оставшемуся внутри и направился к гаражу, засунув руки в карманы, его губы шевелились, потому что он насвистывал одну из тех отвратительных мелодий, которые где-то подхватывал. Подойдя к гаражу, он сделал несколько танцевальных па, мма Макутси поморщилась. Он, разумеется, думал о девушках – как всегда. И поэтому танцевал.