Буг в огне

Лишь старший сын Кузнецовой Виктор избежал ареста и расстрела. Он был пастушком и, когда забирали мать, находился в 16 километрах от хутора. Это был необыкновенно смелый и любящий Родину мальчик. Осенью 1941 и зимой 1942 года он, 13-летний, дважды пытался достичь фронта. Его возвращали из Орши и Смоленска. Последний раз пригрозили, что при новой попытке расстреляют на месте. Тогда все мечты Вити устремились к тому, чтобы разыскать партизан или создать свой партизанский отряд. Три припрятанные винтовки с патронами у него уже были.

Витя погиб в 1944 году от рук бандитов, маскировавшихся под партизан.

И еще об одном человеке, который учил меня жить и любить Отчизну.

За два дня до войны после окончания военного училища прибыл в свою часть лейтенант Игорь Суров. При защите городка он был тяжело ранен. Перевозить тяжелораненых пленных гитлеровцы заставляли крестьян. Однако жители часто везли раненых не в лагерь, а в деревню или на хутор. Так было и с Суровым. Моя мать делала ему перевязки, лечила, как могла. Вскоре Игорю стало легче, но мешала пуля, которая сидела где-то внутри. Пришлось договориться об операции с врачом больницы в Семятичах. Скоро Суров вернулся к нам и, когда окончательно окреп, решил идти на восток, к линии фронта. Но около Высокого напоролся на засаду. В перестрелке был ранен. Пришлось остаться. Зимой 1941/42 года Суров организовал партизанский отряд, который стал действовать в районе Беловежской пущи. Летом сорок второго во время минирования железнодорожного полотна его тяжело ранило в голову. Придя в себя и увидев, что он сковывает партизан, Суров попросил переправить его к нам на хутор.

Лежать в хате было опасно. Поэтому его устроили во ржи, а после ее уборки — под полом (дом имел высокий фундамент). Поправлялся Суров плохо, так как, лежа в лесу, сильно простыл и у него отнимались ноги. Но крепкий организм не подвел его и на этот раз. Только ходить далеко не мог. О возвращении к партизанам не могло быть и речи. С помощью верных людей ему выправили паспорт и прописали в соседней деревне.

Однако Суров не сидел сложа руки. Через подпольщиков он получал и распространял советские листовки и газеты, в том числе газету брестского антифашистского комитета «За Родину». Он собирал также оружие для партизан и нередко посылал нас, мальчишек, искать винтовки в дотах.

Весной 1944 года он все же ушел к партизанам. После соединения с наступающими частями нашей армии Игорь Суров воевал до конца войны. И лишь недавно я получил от него длинное письмо. Мои поиски увенчались успехом.

Детство мое было опалено войной. Довелось видеть многих героев, которые, не задумываясь, отдали жизнь за свою страну. И мы перед ними в вечном долгу.

В. Я. Сисин Это была явь

Василий Яковлевич Сисин

В июне 1941 года — лейтенант, командир огневого взвода 393-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона. Участвовал в обороне Восточного форта Брестской крепости до 30 июня 1941 года. Был пленен. Находился в лагерях военнопленных Бяла-Подляски, Хаммельбурга, Нюрнберга.

Награжден орденом Красной Звезды и медалями.

Член КПСС.

Ныне работает в совхозе «Верхний Чирчик» Ташкентской области.

Снился мне сон: по щучьему велению наш дом движется ко мне домой, в Ташкент. А потом как задрожит, как застонет… Я проснулся. Дрожало и стонало не во сне. Это была явь. Это была война. Выскочил из дому — навстречу бежит боец. В его руках оптический прицел полевой пушки. Не успели мы с ним поравняться, как рядом разорвался снаряд, и меня сбило воздушной волной. Боец погиб.

Добежал до дивизиона. Здесь бойцы уже с оружием в руках. Дежурный, начальник связи, лейтенант Домиенко раздает патроны.

Я к нему:

— За командиром машину послали?

— Сейчас только поехали шофер и старший сержант.

Машина не вернулась.

Из города прибыл Сергей Шрамко, командир батареи, которая оставалась в крепости. Сбежались женщины с детьми, бойцы и командиры из разных частей и из соседней с нами транспортной роты 333-го стрелкового полка, четыре пограничника. Двое из них — в нижнем белье, мокрые, наверное, с пограничного острова. Третий все горевал, что потерял пограничную фуражку. Четвертый, в черном комбинезоне, сержант.

Я приказал старшине выдать форму им и женщинам, которые прибежали, в чем спали. Среди женщин — военфельдшер Раиса Абакумова со старушкой матерью.

Самолеты сыплют бомбы. Зенитки стоят на валу. Мы к ним. Удалось-таки один четырехмоторный сбить, другой — задымил и с правым креном пошел на юго-восток. Дело прошлое, не знаю, что с ним стало, потому что скрылся он за крепостным валом. Сделали мы несколько выстрелов и по московскому шоссе.