Читаем Буг в огне полностью

Буг в огне

А. А. Крупенников , Аркадий Анисимович Крупенников

Дерзкую вылазку совершили Игнатьев и Русанов. Ночью они напали на немца-радиста и принесли радиостанцию. Правда, связи ни с кем установить не удалось.

Не давали мы покоя гитлеровцам, и они стали забрасывать подвалы гранатами, дымовыми шашками.

Старшина П. П. Баснев.

На четвертый или пятый день в люке раздалось:

— Руссиш зольдат, сдавайсь. Срок до двадцать часов.

Вечер. Молчим. Требование повторилось. Мы оставили его без ответа. Раздался глухой взрыв. Подумалось, что это опять дымовая шашка. Но нет. Дерет в горле, трудно дышать. Спасла большая тяга в котельной. Воздух очистился. А потом они закрыли окна толстым листовым железом. Штыками мы с трудом сбрасывали эти листы.

Однажды к нам прорвались вражеские автоматчики. Они на ходу вели огонь. Встретили их как подобает. Потеряв 13 убитыми и ранеными, фашисты бежали. А нам досталось их оружие и боеприпасы.

С каждым днем становилось все труднее. Решаем женщин и детей отправить на поверхность. Теперь остались только военные, железнодорожники, несколько человек из милиции.

Прошла неделя. Я сидел в центре подвала, когда послышался странный звук. Он нарастал, напоминая шум падающей воды. Все всполошились. Бросились в боковые отсеки. Подвалы заливали потоки грязной воды. В подвальных кладовых ресторана хранились мешки с сахаром, солью, печеньем.

Все это затапливалось. Становилось труднее и труднее двигаться. Вот уже поставлены один на другой ящики. Те, кто послабее, — на них. Боремся за каждый метр, за каждый отсек.

Положение отчаянное. Вода все выше, достигла груди. Командиры собрались вокруг лейтенанта. Мы все слышим. Принимается решение идти на прорыв. Уж лучше погибнуть в чистом поле на зеленой траве, чем в этой зловонной жиже. Николай приказал сосчитать патроны и гранаты. Выяснилось, что боеприпасов не богато. Провели тщательную разведку. Выбраться можно только через котельню.

Наступила ночь. 29 июня. Все собрались у люка угольного бункера.

Что ждет наверху? Удастся ли вырваться? Эти мысли одолевали каждого. По одному выбираемся и скапливаемся под перроном. Первым вылез сержант Копейкин, за ним Горовой, Ковальчук, Русанов, я, Галыбин, Макаров, замыкающий старшина Баснев. Вышли лейтенант Николай, два милиционера и несколько гражданских.

Все! Затаив дыхание, ждем команду. И вот короткое, резкое, как бич, хоть и произнесенное шепотом: «Вперед!»

На пути — паровоз. Подскочили к нему, и тут нас обнаружили. Стреляют. Но поздно! Проскочив паровозы, проволочную изгородь, кирпичную стену, бежим огородами, садами Граевки. Благополучно выбрались на северную окраину города и укрылись в нескошенных хлебах.

Тревога у немцев постепенно улеглась. Тихо.

Где наши? Где фронт? Мы начали свой путь. Чем дальше на восток, тем опаснее идти большой группой. И тогда разбились на мелкие. С Володей Галыбиным мы долго шли лесами и болотами, встречали много хороших людей, которые поддерживали нас. Но особенно мне запомнился Александр Ильич Скакун из деревни Зарудье Н. Ивановского района Брестской области. Это был человек с открытой душой. Помню, он говорил:

— Испокон веков никто никогда не побеждал русских, а теперь и подавно никакая сила не сломит. Попомните мое слово. Мы еще увидим, как немцы будут драпать без сапог. Но никуда они не уйдут. Будем преследовать их на каждом шагу. Ребята вы боевые, для вас и здесь найдется дело.

Разговор с Александром Ильичом решил нашу судьбу. Через некоторое время мы оказались в партизанах. Я был бойцом, а затем командиром роты отряда им. Макаревича, а Галыбин возглавил партизанский отряд им. Кутузова Пинского соединения.

Много лет спустя стало известно, что оборона вокзала удивила врага. Матерый фашистский диверсант Отто Скорцени в своей книге «Легион Скорцени» пишет:

«Русский гарнизон крепости в буквальном смысле этого слова вел борьбу до последнего человека.

То же самое было и в районе Брестского вокзала. Там солдаты противника сосредоточились в глубоких подвалах и отказывались сдаваться. Как я узнал позже, пришлось подвалы затопить, так как оказались неудачными все другие попытки взять вокзал».

Фашист удивляется. Чему? Какой советский человек не станет грудью на защиту своей Отчизны!