Бугенвиллея цвета фуксии

Во время совещаний Таня, Диана и Дина садились вместе. Иногда Тане казалось, что переводчики составляют какой-то единый фронт, которому приходится защищать свою точку зрения и держаться заранее выбранной линии поведения. Бывало так, что чувствовалось, если фраза будет сказана недостаточно уверенным голосом, то ей не поверят или не примут всерьёз. Реплики во время обсуждений лучше было подавать убеждающим тоном, твердо смотреть в глаза собеседнику и не “юлить”, как это называла Рита. Этому всему сотрудники отдела переводов учились на собственном опыте.

Время от времени Тане казалось, что в определённые дни Рита просто была настроена на то, чтобы спорить и доказывать, что чей-то перевод никуда не годится, и нужно всё переделывать заново.

Особенно часто от вспышек недовольства начальницы страдали переводчики французского. Наверно, потому что не до конца уяснили себе девиз этого отдела, который гласил: “Начальник всегда прав”.

Сосредоточенно сдвинув на переносице чёрные брови на смуглом лице и глядя Рите прямо в глаза, Галит, тщательно подбирая слова на иврите и переглядываясь со своими коллегами, очень часто была вынуждена защищать свою версию перевода. В такие минуты, обе с насупленными бровями, они казались зеркальным отражением друг друга.

Казалось, было бы логично то, что глава отдела должен знать большинство языков перевода, чтобы определить качество работы. Рита действительно знала французский, но очень слабо, и ничего, казалось, не могло убедить её в обратном, если она утверждала, что “строчка не звучит”.

Редактор французского языка, он же редактор арабского и иврита, Моше, который, в отличие от Риты, в большинстве случаев был согласен с переводчиками французского, появлялся в таких случаях на их собраниях и авторитетно заявлял, что он пропускает тот или иной перевод, ему он “звучит”. Он оглядывался на роптавших переводчиков французского, и бросал пару ободряющих фраз на их родном языке, подтверждая своё мнение. Моше был выходцем из Марокко, и знал в совершенстве три языка.

Галит, обретя необходимую поддержку в лице редактора, обращала возмущённый взгляд на Риту, но та была непоколебима. Она открывала словарь и потрясала найденной страницей, где было написано, какие нюансы имеют то или иное слово или фраза. И если то самое значение, использованное переводчиками французского, в словаре отсутствовало, то перевод приходилось переделывать.

Таня с Дианой, которые тоже знали французский и могли следить за этими перепалками, были молчаливо солидарны с Галит и её коллегами. Но однажды настал такой момент, когда они тоже оказались на баррикадах и были вынуждены защищаться.

Их троица была занята переводом стихов Матушки Гусыни с французского и английского языков. Сказки известного сборника не входили в их проект.

В числе остальных, Тане выпало переводить знаменитые строчки стихотворения “Remedy”:

For every evil under the sun

There is a remedy or there is none.

If there is one, try and find it.

If there is none, never mind it.

Таня уже интересовалась переводами своих предшественников. В различных источниках само слово “remedy” было переведено как “лекарство”, “излечение”, “решение” и “спасение”. Но Таня продолжала крутить в голове оригинальные строчки, и слово “evil” – “зло” в данном контексте не давало ей покоя. Её ум искал чего-то более подходящего концепции зла, чем лекарство или спасение.

Наконец, она напомнила самой себе, что занимается литературным переводом, и, следовательно, придерживаясь основной смысловой линии, может позволить себе проявить творчество. Так родились следующие строки:

В чертогах светлых Немезиды

Зло наказание найдёт.

Хоть иногда, как ни проси ты,

Она на помощь не идёт.

Найти попробуй наказанье

Поступку злому или же

Не мучай сердце ожиданьем

И не ищи его уже.

Когда Таня показала перевод Диане и Дине, те на мгновение умолкли. Они уже знали, что Таня потратила много времени на поиски рифм и размер стиха, но результат всё равно был неожиданным и, конечно же, спорным.

– А ты уверена, что “remedy” можно перевести, как наказание? – осторожно спросила Дина.

Она сидела, сложив руки на чёрной узкой юбке, традиционно прикрывающей колени.

– Ну, не совсем, – неопределённо протянула Таня.

Теперь она повернулась к Диане и ждала ответа от неё. Та продолжала вчитываться в строчки на Танином экране и молчала.

– Ты понимаешь, что Рита это не пропустит? – наконец спросила она.

Теперь она смотрела Тане прямо в глаза. Её взгляд был твёрдым и серьёзным.

– Да, понимаю, – вздохнула Таня, – и именно поэтому и спрашиваю вас.