Бугин

На крыльце Иванова ещё больше развезло. Его стало качать из стороны в сторону, а потом он стал падать на спину. Подскочив сзади, я поддержал его, и он опустился на грязные ступеньки.

– Что же ты, Костя? – только и смог сказать я.

– Да пошли вы все… – ответил Иванов, и тут его стошнило на ступени.

Не в силах смотреть на него, я отвернулся, и на глаза мне попалась машина с шашечками, стоящая недалеко от кафе.

– Свободен, шеф? – спросил я у водителя, подбежав к такси.

– Да, – ответил он, оторвавшись от разгадывания кроссвордов.

– На Чапаева съездим?

– Не вопрос! – ответил таксист, откладывая газету в сторону. – Садитесь!

– Сейчас, только пассажира приведу! – я побежал к крыльцу, поставил на ноги Иванова, повёл его к машине, поддерживая под руки.

Что это было? Мистика? Будто какие-то высшие силы были в тот момент на моей стороне.

– Твари, суки, подонки, – как во сне шептал Костя. Глаза его были полузакрыты. – Ненавижу тварей… Пять лет с этими уродами…

Я втолкнул его в машину, хлопнул дверцей.

– Ф-фу! – я шумно выдохнул воздух из лёгких, когда такси унеслось прочь. Глядя на красивую вывеску кафе, я думал, а не вернуться ли назад? Внутренний голос подсказывал мне, что нужно ехать домой. Хватит приключений на сегодня! Я не стал искушать судьбу и направился пешком домой, чтобы немного освежиться и привести свои мысли в порядок.

В понедельник Константин утром на работу не пришёл. Он появился ближе к обеду. Порывшись в своём столе, он достал свою обтрепанную записную книжку, схватил её и устремился к выходу, бросив на ходу:

– Я к клиенту!

Тут же задребезжал телефон на моём столе.

– Кирилл Владимирович, зайдите ко мне, – услышал я знакомый голос Виктории Александровны.

– Уже иду, – ответил я.

Пока я шёл между столами менеджеров, я чувствовал на себе их насмешливые взгляды, которые говорили: «Сейчас она тебя отдрюкает! Так отдрюкает, что вазелин не поможет».

Но я прошёл мимо своих коллег с высоко поднятой головой, даже улыбался. Улыбка сползла с моего лица только в кабинете Вяткиной.

– Проходите и присаживайтесь на стул, – механическим голосом сказала она.

– Да, – я послушно уселся на краешек стула, глядя на мертвенно-бледное лицо Виктории Александровны.

– Иванов будет уволен по «горбатой» статье! – без прелюдий начала она, сразу в лоб. – За неприличное поведение в кафе… Вы тоже будете уволены по той же статье, если не поможете мне кое в чем разобраться.

«Вот нихрена-то себе! – с негодованием подумал тогда я. – Я всех избавил позавчера от своего пьяного начальника, а этой… суке ещё что-то не нравится!»

– Но я-то вёл себя… – начал было я оправдываться, но Вяткина меня оборвала:

– Я видела, как Вы вели себя. И поверьте мне, Кирилл Владимирович, материала у меня достаточно, чтобы Вас уволить. А ведь вы ещё не отработали испытательный срок, у вас двое детей и ипотека, так?

– Да, – я кивнул головой.

– И вы хотите вылететь из «Уралфакторинга» с волчьим билетом?

– Нет!

– Тогда напишите служебную записку на моё имя, – она протянула мне ручку и листок бумаги.

– А что писать? – осторожно спросил я, проглотив комок, вставший поперек горла.

– Напишите, как Иванов напился в кафе, неприлично вёл себя, оскорбительно выражался, а сегодня пришёл в обед с запахом перегара…

– Но… – я хотел возразить, но тут до меня дошло, почему другие менеджеры вдруг стали звонить кому-то по телефонам и усиленно стучать по клавиатурам компьютеров. Они писали ей сообщения по электронной почте и докладывали по телефону… А Юлечка Сагитова вдруг выскочила из кабинета. И тут мне всё стало понятно. Кругом стукачи. «Суки», – вспомнил я не совсем лесное высказывание Иванова. И сейчас Вяткина требует, чтобы я сдал ей Иванова.

Во мне боролись две половины – тёмная и белая. Тёмная сторона меня кричала о том, что нужно написать всё, что Виктория Александровна хочет, тогда она отстанет от меня. Белая половина меня шептала, что это будет не по-товарищески. Я ведь считал Костю своим другом, он мой друг в социальных сетях, мы с ним перезваниваемся даже по выходным, я – единственный член нашего большого коллектива, кого он пригласил на свой день рождения. Во внутреннем противоборстве всё-таки победила моя светлая половина. Я придвинул к себе лист бумаги и за пять минут написал служебную записку, в которой написал примерно следующее: «…Довожу до Вашего сведения, что в кафе «Былинное» я был абсолютно трезвым, ничего подозрительного не видел, ничего не слышал, на Иванова вообще не обращал внимание. Когда позвонила жена, я ушёл домой». И всё в таком духе. В конце я приписал: «Все работники банка «Уралфакторинг» вели себя культурно», и отдал лист, исписанный каракулями, Виктории Александровне.

– Об этом никто не узнает, – сказала она мне.

Я ничего ей не ответил, просто качнул головой и вышел из кабинета. Не знаю почему, но настроение было у меня паршивым, хотя я понимал, что уволить меня по «горбатой» статье нельзя, хотя бы потому, что я к работе относился серьезно, всё делал в соответствии с инструкциями. Если Вяткина думает по-другому, её сможет переубедить моя сестра Лариса, которая работает адвокатом.