Буйная Кура

- Дай сюда, какая беспомощность!

- Не трудитесь, учитель, я сам зажгу!

- Говорю, дай сюда!

В это время Фиридун уронил спички. Они рассыпались по полу. Фиридун наклонился и стал шарить под столом. Гневу Петрова не было предела.

- Что ты там ковыряешься?

- Сейчас, господин учитель, спички рассыпались.

В классе в темноте происходило какое-то движение. Под партами шелестели книги. Вероятно, ученики что-то прятали. А Петров топал ногами и кричал:

- Скорей, негодяй! Вы издеваетесь надо мной?!

- Что вы, что вы, господин учитель, сию минуту!

Фиридун чиркнул спичкой. На стене заиграли тени.

Петров бросился к Ашрафу:

- Что ты читал?

- Книгу.

- Какую книгу?

- Арифметику.

- Где она?

- Вот.

Петров покрутил книгу в руке, порылся в книгах Ашрафа и ничего не нашел.

- Встань, уходи из класса!

Ашраф неохотно встал. Он остановился у двери и, обернувшись, спросил у Петрова:

- Куда я должен идти, господин учитель?

- К директору.

Ашраф остановился у стены, около часов. Увидев, что и Черняевский здесь, он смутился и не мог поднять глаз. Снял фуражку и, сам того не замечая, стал теребить ее в руках. В комнате наступила тяжелая тишина. Ашраф слышал, как бьется его сердце. В ушах звенело. Юноше казалось, что руки его удлиняются, тяжелеют, кто-то давит ему на плечи, стараясь пригнуть к земле. В глазах потемнело. Свечи на директорском столе расплылись в тумане. Если Черняевский заговорил бы на минуту позже, может быть, Ашраф потерял бы сознание и рухнул на пол.

- Я не ожидал от тебя. Что это ты натворил?

Голос инспектора доносился откуда-то издали, но, подняв испуганные глаза, Ашраф увидел, что Черняевский стоит в двух шагах от него и что в его взгляде больше укора, чем гнева. Ашраф даже улыбнулся. Но тут раздался голос Петрова:

- С ним нельзя разговаривать так мягко. Его надо исключить из семинарии, господин директор. Этот дикий татарин должен покинуть школу.

Семенов бросил ручку на стол.

- У вас нет выдержки, господин Петров. Кроме того, следите за своими словами. Вы учитель.

- Как раз поэтому я не могу терпеть этого негодяя в нашей семинарии.

Ашраф неожиданно успокоился. Колени перестали дрожать. Застилавшая глаза пелена исчезла. Сердце стало биться спокойнее. Пол под ногами обрел прочность.

Ашраф сказал:

- Если я виноват, накажите, но вы не имеете права оскорблять меня.

- Молчать! - крикнул Семенов, ударив рукой по столу, и вскочил на ноги.

Такой внезапный взрыв ошарашил и Петрова и Черняевского.

Черняевский впервые видел директора в таком гневе.

- Мало того, что ты нарушил дисциплину, прервал занятия, ты еще в моем присутствии пререкаешься с учителем! Зачем ты звонил? Кто тебе разрешил?

Смущенность Ашрафа сняло как рукой. Его охватило неистовство, свойственное подросткам.

- Никто!

- По-твоему, здесь можно делать все, что захочешь?

- А почему нашего учителя увели под конвоем?

- Это тебя не касается.

- Касается... Мы хотим знать, за что его арестовали.

- А кто вы такой?

- А вы кто такой?

- Ашраф, не переходи границы!

- А пусть господин Петров не ходит за нами, как тень, и не следит...

- Что это означает?

Петров покраснел, как свекла, и пролепетал:

- Сами видите, господин директор, я с таким негодяем и разговаривать не хочу.

- Учитель...

- Молчать! Господин Черняевский, ученика вашего отделения Ашрафа Гейтепели за грубое нарушение внутреннего распорядка семинарии арестовать на семь дней. Кроме хлеба и воды, ему ничего не давать. Лишить его права на месяц выходить с территории семинарии. Все.

Черняевский открыл дверь и выставил Ашрафа из кабинета. Семенов сел за стол, обхватив обеими руками голову. Петров не отставал от него:

- Господин директор, я не могу согласиться...

- Ну что вам еще надо?

- Надо исключить его из семинарии.

Семенов снизу вверх посмотрел на Петрова, а затем встал.

- Вы кто такой, господин Петров, чтобы указывать мне? Скажите, кто вас заставляет соваться во все дыры?

- Господин директор, я служу отечеству и государю...

- В качестве доносчика?

- Господин Семенов...

- Освободите кабинет!

- Вы меня оскорбляете!

- А вы позорите великую русскую нацию! Идите. Я считаю недостойным разговаривать с вами.

С Ашрафа сняли ремень и посадили его в подвал. Сначала он сидел и боялся пошевелиться. Ждал, пока глаза привыкнут к темноте. Где-то поблизости капала вода, шуршали мыши. За дверью дежурный учитель Петров поучал караулившего ученика: "Если хоть один человек подойдет сюда и даст ему кусок хлеба, я изобью тебя этой палкой и тебя выгонят из семинарии. Слышишь? Я приду и проверю!"

Ашраф готов был колотиться головой об стену, слушая этот голос. Но надо было молчать. Его сторожил ученик из христианского отделения по имени Иван. С этим Иваном Ашраф раза два встречался на кружке Кипиани, но вообще-то он не знал его, поэтому остерегался что-либо ему сказать. Да и что он мог ему сказать? Его наказали по приказу директора, целую неделю он должен спать здесь с мышами и только потом вернется в общежитие к своим товарищам.