Буйная Кура

Солнце палило почем зря. Стрекотали кузнечики в траве и в кустах, начавших желтеть не от приближения осени, а от нещадной жары. Ящерицы, греющиеся посреди дороги, услышав скрежет железных колес по камню, скорее разбегались по сторонам. Дорога беспощадно тянулась прямой линией, рассекая долину до самого горизонта.

- Негодяй и сын негодяя. Сидит, как набрал в рот воды, - выругался про себя фаэтонщик. - За всю дорогу ни одного слова. - С досады он опять защелкал кнутом, кони дернули, фаэтон покачнулся, пассажир открыл глаза.

- Жарко. Не стоило бы гнать лошадей.

Фаэтонщик, услышав голос пассажира, обернулся. Он показал кнутовищем на солнце, давно перевалившее через зенит.

- Опоздаем, если не погонять,

- Так и так сегодня уж не доедем до Тифлиса.

- Где же мы заночуем? Насколько я знаю, по этой дороге нет караван-сараев.

- Завернем в какое-нибудь село.

- Не боитесь?

- Кого бояться, помилуйте.

- Татар4.

Пассажир удивленно поднял брови:

- Они сделали тебе что-нибудь плохое?

- Нет.

- Так отчего же ты их боишься? Или не любишь?

- Не знаю. Говорят, что они нас не любят.

- Нас? Кого?

- Русских.

Фаэтонщик, почувствовав, что пассажир рассердился, решил говорить осторожнее. "Кажется, я сказал что-то лишнее. Надо было сначала узнать, кто он такой. Может, он и сам татарин, поэтому и сердится. По лицу, конечно, не скажешь: бородка-то у него не татарская. Да и то сказать - нынешние люди, не поймешь, кто они. Образованные татары меняют свое лицо". Возница несколько раз ударил кнутом лошадей, потом снова повернулся назад.

- Простите, господин хороший, имени я вашего не знаю...

- Алексей Осипович.

- Значит, вы русский?

- Да. А что такое?

- Я совсем испугался, подумал, не татарин ли вы?

- А что в том плохого, если бы я был татарин?

- Ничего, только я сказанул как будто лишнее.

- В этом виноваты не вы.

Они замолчали. Фаэтонщик, поняв, что с таким человеком не разговоришься, занялся лошадьми. Алексей Осипович, откинувшись на сиденье, стал глядеть на белые облака.

"Откуда такие подозрения? Почему люди боятся, остерегаются друг друга? Разве быть татарином хуже, чем англичанином или русским? Разве не бог создал всех людей? Разве все они не дети одной природы? К чему же это различие? Кто разделил людей на родных и пасынков? Отчего этот русский мужик, который ради куска хлеба с утра до вечера мерит дороги, так отзывается о народе, вовсе ему незнакомом. Кто в этом виноват? В результате этих дурацких мыслей местные народности смотрят на нас с подозрением. Немало виноваты и мы, интеллигенция. Разве нет среди нас таких, как-бы это сказать... солдафонов, кто жаждет показать свое господство, кто не хочет, чтобы все эти народности жили спокойно в своем доме? Разве даже в нашей семинарии мало таких людей?"

Алексей Осипович вспомнил о споре, возникшем четыре года назад на педагогическом совете в Горийской семинарии. На совете разгорелся ожесточенный спор. Нашлись люди, которые протестовали против открытия нового отделения. Дмитрий Дмитриевич Семенов5 выступал и решительно поддерживал это дело. Алексей Осипович до сих пор помнит слова, которые произнес Семенов после того, как успокоил учителей.

- Господа, - сказал он, - прежде чем опровергать или утверждать какую-либо идею, надо обратиться к разуму, к логике. Нельзя забывать и требований века. Сейчас и сам государь-император хочет, чтоб его подданные были образованными. Указ об открытии семинарии подписал государь. Наш долг не оспаривать этот указ, а выполнять.

- Я не ошибусь, если напомню вам, что в этом указе нет пункта, в котором говорилось бы об открытии татарского отделения.

- Благодарю вас за внимание, - сказал Семенов, парируя реплику. Изучать местные условия и помогать государю-императору наш долг. Притом не забывайте, что кавказские татары такие же подданные великой русской империи, как и мы с вами. Наш долг помогать их образованию.

- Достаточно того, что они учатся в русско-татарских школах. Зачем же еще готовить учителей из местного населения?

- Кто же будет преподавать в тех школах, о которых говорите вы?

- Мы сами.

- До каких пор?

- Всегда.

- Нет, - сказал Семенов, решительно обрывая своего оппонента. - Вы ошибаетесь, рано или поздно вырастет местная интеллигенция. Таково веление времени. А наш исторический долг помогать этому неизбежному и разумному процессу.

- Я извиняюсь, господин Семенов, вас не беспокоит та обстановка, которая может возникнуть после того, как вырастет местная интеллигенция? Разве они не станут задумываться о судьбах своего народа, способствовать его национальному самосознанию.

- Здесь нет ничего опасного. Судьбы у наших народов одни. Наместник Кавказа согласен на открытие этого отделения. Надо исполнить и требования местных мусульман. И потом, это же доброе, хорошее дело.

- А кто будет руководить этим отделением? Откуда мы найдем преподавателей, знающих татарский язык?