Буйный бродяга 2014 №3

Флэшбэк как символ исторической бездеятельности американцев, погрязших в воспоминаниях о прошлом, тут же регулярно перемежается ностальгией по старой доброй Америке, золотых временах американского благополучия, которое существовало до военных авантюр Буша и реформ Обамы, любовным перечислением старых фильмов и тоской по былым свершениям. Прошлое представляется автору в виде чего-то ностальгически светлого и чудесного, достойного в конечном итоге возвращения, за которое надо бороться. Такова, очевидно, альтернатива, которую предлагает Симмонс в своей книге. Возвращение к традициям, борьба за сохранение мирового господства, мощной армии, неолиберальной экономики, противостояние мигрантам, исламизму, экологизму и, по сути, всему, что левее Республиканской партии. Типичный взгляд американского консерватора.

Любое произведение в конечном счете важно не только достоинствами литературной формы, но и заложенными в нем смыслами. Любой писатель в конечном счете просто изображает окружающее его время, которое он пропускает через себя. «Гиперион» Симмонса был философским размышлением о судьбе человечества, «Эндимион» был завязан вокруг идеи мессианства. На сей раз Симмонс изобразил мир будущего, ухватив современные тенденции распада капитализма. В этом плане «Флэшбэк», разумеется, надо читать, чтобы знать, как представляют себе будущее типичные консерваторы и во что они слепо верят, какой выход из ситуации они считают наилучшим. Ведь изображенный им мир будущей деградации современного мирового порядка, как уже было сказано, может быть не так уж и фантастичен, а верования, которые транслирует автор, разделяются довольно широким кругом людей.

И тогда, может быть, удастся понять, почему несмотря на все ужасы и потери капитализма, несмотря на бесперспективность «правой повестки», люди до сих пор пытаются найти спасение от современного кошмара не в идеалах равенства, справедливости и борьбы против угнетения, а в идеалах ксенофобии, вражды и диктатуры, почему альтернативой капиталистическому регрессу сейчас являются рецидивы средневековья и традиционалистского прошлого.

Григорий Ревмарк Секс, наркотики, фофудья

Рецензия на книгу Владимира Сорокина «День опричника»

Вопрос: Как нужно правильно подавать монархическую агитку, чтобы не вызвать у читателя отторжения после первых же страниц?

Ответ: Хорошенько сдобрить ее черным юмором пополам с сатирой, что позволит с легкостью обесценить большую часть критических отзывов одной лишь фразой «Да ладно вам, что вы на него накинулись — он же просто стебется».

Дабы не создавать интриги на пустом месте, поясню: речь в нашей статье пойдет о книге Владимира Сорокина «День опричника».

Предвидя очевидные претензии к кажущейся несерьезности или даже абсурдности данного произведения, замечу: среди великого множества отзывов на него и хвалебных дифирамбов авторскому стилю и языку без труда выделяются рецензии совсем другого рода — написанные людьми, коим картина сорокинской реальности пришлась по вкусу. Что, в свою очередь, означает: до целевой аудитории послание дошло.

Дело за малым — докопаться до сути послания, сокрытого в ложной комедийности книги, и узреть наконец ту самую целевую аудиторию, ради которой она и была написана.

Однако здесь нам придется сделать одно немаловажное отступление и рассказать о том, без чего невозможно начать разбор сорокинского «перформанса». А именно, о проблемах понимания исторического процесса.

С тех пор, как на волне перестройки марксизм и все, что с ним связано, был официально заклеймлен как «устаревший» и «не соответствующий реалиям современности», историческая наука оказалась перед дилеммой. С одной стороны, прежние установки и методы по описанию минувших и прогнозированию грядущих общественно-политических событий требовали пересмотра, как не соответствующие новым реалиям. С другой — просто убрать бородатый дуэт с несколькими томами «Капитала» с глаз долой нельзя, иначе из-под всей современной истории, экономики и немалого числа других гуманитарных дисциплин выбивается почва. Как быть?

Каждая из наук решила эту проблему по-своему. Учебники по экономике нынче представляют из себя винегрет из трудов экономистов и философов, порой прямо противоположных друг другу по взглядам. История отдана на откуп дилетантам, и количество ее нынешних толкований поддается лишь одной классификации — по степени адекватности толкователя (разброс — от вполне логичных представителей старой школы до откровенной клиники).