Буйный бродяга 2016 №4

Слово американскому фэну Дэвиду Густафсону:

У меня такая теория: быть молодым белым американским парнем в 60-х и 70-х прошлого века, да еще выпускником колледжа, — было ближе к положению бога на земле, чем в любое историческое время. Корпоративное местечко и определенный уровень дохода были гарантированы. Никакой конкуренции с женщинами, цветными и так далее. Никакой особенной компетентности не требовалось, полеты и отели за счет компании, красивая жизнь и все такое... Теперь эра процветания закончилась, или для многих не успела начаться — и они обвиняют конкурентов, потому что боги всегда должны найти виноватых.

Мартин почти не пропускает конвентов, начиная с 1971-го. Выиграв четыре «Хьюго» и проиграв 15, в этом году он устроил традиционную вечеринку лузеров в историческом особняке с оркестром. После полуночи Мартин заявил, что в первый раз (и надеется, что в последний) он вручает собственную награду, окрещенную «Альфи» в честь Альфреда Бестера. «В этот раз мы все проигравшие», — сказал писатель.

Самые бурные аплодисменты раздались при чествовании Марка Клооса, впервые вышедшего в финал, но отказавшегося от премии в знак протеста против его выдвижения «бешеными щенками» и Билем в печально известном блоге последнего VoxDay.

Адам Робертс Война миров: чьей идеологии принадлежит право первородства в НФ?

Будучи писателем-фантастом*, я не ищу оправданий за глубокую и фанатичную любовь к этому жанру. Должность профессора литературы 19-го века в Лондонском университете не смогла уменьшить мою способность к высочайшему градусу энтузиазма.

Быть профессором литературы в сущности означает, что правительство платит мне за чтение книг; и, относясь к работе серьезно, я много прочитал как в рамках нашего жанра, так и вне его. Я думаю, что роман наиболее процветает сегодня как элемент литературы фантастической: в худшем случае романы в стиле фэнтези и магического реализма могут быть ужасны, зато в своих лучших проявлениях, они, безусловно, наиболее захватывающие из всех ныне публикуемых текстов.

Но вот в чем дело: мой жанр политически разделен иначе, чем другие. Авторы исторической или детективной прозы могут быть правыми или левыми, но мало кто пытается определить сами эти виды литературы как изначально обладающие левым или правым уклоном. Научная же фантастика определяет себя в соответствии с двумя диаметрально противоположными идеологическими позициями.

Давайте для начала займем позицию слева, так как она и моя собственная. Любой фантастический текст должен включать нечто, не присущее «реальному» миру: космический корабль, робот, новый способ организации общества, что угодно. Эта вещь может быть материальной, социальной или даже метафизической, но она кодирует иную реальность. Альтернативность является основополагающей для НФ: её поэтика состоит в инаковости и разнообразии.

Так случилось, что встреча с «чуждым» — в расовом ли, этническом смысле, с точки зрения пола, сексуальной ориентации, инвалидности и трансидентичности — была основной движущей силой общественных дебатов в последние полвека или более. Тектонический сдвиг в сторону глобального разнообразия и мультикультурности является знаковым событием нашего времени, и это делает НФ самой актуальной на сегодняшний день. Раз уж у НФ больше пространства маневра, чем у «реалистического» искусства, то это значит, что НФ имеет исключительный потенциал разнородности и концептуальности. Это осознали величайшие представители жанра: Урсула Ле Гуин, Октавия Батлер, Джеймс Типтри-младший, Маргарет Этвуд, Карен Джой Фаулер, Пэт Кэдиган, Джастина Робсон.