Буйный Терек. Книга 2

— Готова, дак куда на ночь-то идти… Кругом лес, дороги нету, за каждым кустом, того и гляди, чечен в засаде, а тут такой туман поднялся, не приведи господь. Сейчас еще ничего, а через час ночь да музга, в двух шагах дерева от человека не различишь. Ну как тут двигаться?.. И коней побьем, и людей потеряем…

— Но приказ требует «немедленно», — возразил Небольсин.

— Оно-то так, «немедленно». Да когда он писался? Вчера вечером. Прошли уже сутки, как я разыскал вас. В штабе посчитали, что вы с батальоном возле Куштука находитесь, а вы здесь, возле леса, просеку ведете. Никто толком и не разберет, где кто есть, — в сердцах сказал Желтухин.

— Все равно, надо выполнять приказ… Дадим ротам отдохнуть часок, а потом и в дорогу, — распорядился майор.

— Дуром пойдем, господин майор, через час и вовсе туман такой на землю наляжет, что своего пальца не увидим. Коли уж идти, так сейчас, к ночи никак нельзя… И заблукаемся в лесу, и людей замучим, а ужжо коней, — есаул махнул рукой, — и говорить нечего, утром их за хвосты поднимать придется, вот какая дела.

— Раньше, чем через час, я не могу. Солдаты устали, продрогли, целый день рубка леса была, перестрелка с чеченцами, — решительно сказал майор.

— В таком случае, есаул, давайте ужинать вместе, — видя, как солдат внес дымящийся борщ и кусок мяса с картофелем, пригласил Желтухина Небольсин.

— Ну что ж. Через час так через час, но все же напрасно на ночь пойдем. Где-нибудь в лесу заночуем в мокроте да сырости.

— Сыро́, вашсокродие. Того гляди, дождь зачнет иттить, — разливая офицерам борщ, подтвердил солдат.

— Даю прикуп, кто храбрый, а ну, молодцы-егеря, в атаку на банк, — куражливо сказал майор.

— Мажу на двадцать пять…

— Я на тридцать…

— Мимо… — раздались голоса.

— Угол, — коротко бросил артиллерист.

— Затянут друг дружку табашным дымом, — неодобрительно покосился есаул на игроков.

Но никто не слышал его. Игра в карты, разговоры о повышении и отличиях, густой табачный дым были обычным досугом отвыкших от городской жизни офицеров.

— Позвольте, капитан, родительского чихирьку на дорожку. И пользительно, и дюже вкусно, — наливая полные оловянные кружки густого красного вина, предложил Желтухин и, чокнувшись с Небольсиным, добавил: — Щоб домашние не журились, щоб воевалось легко и щоб домой возвернулись здравыми.

Они выпили и принялись за картошку с мясом. Игравшие смолкли. По-видимому, банк был велик, и все, сообща покрыв его, ждали карту, которую медленно, словно пудовую гирю, приподнимал со стола банкомет.

В помещение ворвался холодный ветер, за окном послышались голоса, ржание коней. Распахнув дверь, со двора стремительно шагнул закутанный в башлык пехотный офицер. Все, в том числе и банкомет, повернули к нему головы.

— Господа, я поручик Иволгин. Чрезвычайное происшествие. Его превосходительство генерал Эммануэль ранен, наши батальоны попали в ауховском лесу в чеченскую засаду. Огромные потери, брошен почти весь обоз, две пушки, три фальконета. Отряд отступает, порядка нет, а чеченцы то и дело идут в шашки, кругом завалы, стрельба… некому подбирать раненых и убитых.

Офицеры оцепенело смотрели на вестника разгрома главного отряда.

— Полковник Пулло принял командование. Генерала везут в Грозную. Вам приказано немедленно сняться по тревоге и форсированным маршем идти в лес, по дороге на Аух. Сейчас все, кого мог собрать Пулло, заняли переправу у Мичика. Там идет бой. Надо спешить, господа, — взволнованно закончил поручик.

— Ужас. Да как это могло случиться? Ведь в отряде не менее трех тысяч солдат, кавалерия, орудия, — заговорили потрясенные вестью офицеры.

— Не иначе как лазутчики завели их на засаду. Я знаю этих людей. Мирный, а сам норовит тебе кинжалом по шее звездануть. Бегу к казакам. Надо спешно идти на подмогу, — вставая, сказал есаул Желтухин.

Все шумно задвигались.

— Пардон, господа. Через минуту мы пойдем к ротам, а сейчас надо докончить банк, — спокойно, будто ничего не случилось, остановил майор. — Итак, карта дана. Прошу. — И он быстро перевернул лежавшую на столе карту. — Девятка. Банк снимаю, — еще хладнокровнее произнес он, сгреб со стола деньги, аккуратно уложил их в карман брюк и, поднимаясь с ящика, заменявшего ему стул, приказал: — По ротам! Через двадцать минут выступаем.

За окном горнист играл «Сбор», затем прозвучал сигнал «Тревога», и в общем гаме и шуме под хлюпанье луж под ногами, под голоса солдат, ржание коней и тяжелые стуки пушек отряд стал строиться в колонну.

Туман осел на деревьях, все ниже спускаясь к земле. Небо быстро темнело, холод и мрак окружавшего леса заполняли лощину. Луны не было. Дождь перестал, но порывы холодного ветра все усиливались.

Солдаты, кто молча, кто охая и кряхтя, кто втихомолку ругаясь, спешили к колонне.

Забили ротные барабаны. Казаки шагом двинулись по едва заметной дороге, за ними, разбрызгивая грязь, пошел батальон егерей, затем трехорудийная батарея и взвод фальконетов, потом опять пехота и охранная тыловая сотня казаков Желтухина.