Буйный

Да, зрелище что надо. Мы любовались закатом из окна иллюминатора. Моя девочка счастлива. Как это офигенно – видеть на её лице улыбку, а не слёзы. Нет, больше никаких слёз. Обещаю.

* * *

Через час моя Дюймовочка уже во всю сопела в самолёте, уютно устроившись на соседнем кресле, положив голову на моё плечо. А я сжимал ее нежные ручки и думал, какой же я, чертов сукин сын, самый счастливый засранец на свете!

Моя Дюймовочка.

Как же дико я тебя обожаю! До чертей в башке. Я болен тобой.

И будь я миллиард раз проклят и разодран на куски, если хоть раз увижу твои слезы. Я сделаю тебя счастливой. Клянусь! А если нарушу эту клятву… то ты вправе взять чё-нибудь острое и лишить меня главного мужского достоинства.

Я не шучу!

Зуб даю.

Моя самая любимая, самая ласковая девочка на свете!

С особым трепетом я поцеловал каждый пальчик её хрупкой ручки и наслаждался, как она дёргается от чувственных прикосновений влажных губ к мягкой коже. А затем спросонья Аля обхватила меня за шею, притянула к себе, нежно-нежно поцеловала в губы и промурлыкала:

– Люблю тебя, Буйный. Очень сильно люблю…

Вжал малышку в себя, улыбнулся до боли в скулах и понял, что теперь я действительно окольцован до самой кончины. Потому что нашёл ту самую единственную, ту самую неповторимую пленительницу моего бешеного сердца, хранительницу очага, будущую обладательницу новой фамилии.

Моей фамилии!

Вот оно – счастье. Вот он, такой счастливый и такой желанный конец истории.

И я ещё раз повторюсь: если откажусь от своих слов, богом клянусь, сам себя и укокошу.

Конец