Буйство

Ее выводило из себя то, что стекло выглядело грязным. Ее братья гордились этим окном из пуленепробиваемого стекла. Но, как и во многих вещах, которые делали Френк и Эдди, исполнение не соответствовало замыслу. Специальный пластик постепенно тускнел, окно стало таким мутным, что окрестности Канарси казались погруженными под воду; и вечером огни машин, подъезжающих к почте напротив, казались огнями маяков в шторм.

Обычно, когда Хелен чувствовала, что за ней начинают следить, она перебиралась в более безопасное место — на старую ферму, которую их дед купил на севере штата, в Вестчестере, или в особняк на севере Лонг-Айленда, приобретенный их семьей еще во времена «сухого закона», или же в обычную квартиру в Адирондаке. Ее двоюродные братья жили в Нью-Джерси, где были замечательные места для охоты, и там ее принимали почти как королеву.

Однажды она решила вырваться из-под бремени повседневных забот и села на самолет, который доставил ее на Мартинику. Там, в изолированном от мира клубе «Мед», Хелен провела незабываемую неделю. Но сейчас, когда Комиссия занялась их семьей, все изменилось; надо было что-то предпринять.

Она поднялась наверх, сняла туфли и выскользнула из блузки и джинсов. Потом повесила одежду, поставила туфли в ящик для обуви и положила трусики в корзину. Повернувшись к зеркалу, стоящему на столе, она стала разглядывать себя. Ее тело было красивым, очень гармоничным и сильным. Она оделась и повязала вокруг головы серую ленту.

Когда Хелен вошла в комнату, где обычно собиралась семья, Эдди и Френк сидели с виноватым видом. Френк был выше Эдди, это был спокойный парень с прекрасным аппетитом. Он быстро впадал в гнев, но быстро и успокаивался. Френк в отличие от Эдди не мог ей врать, и потому по его беспокойному виду она сразу поняла, что что-то случилось.

— Мне нужно уехать, — сказала она.

— Плохо, Хелен, если ты будешь часто уезжать. Многие дела не ждут.

— Мне нужно уехать, — повторила она.

Френк, в чьи обязанности входил контроль над их людьми в Канарси, неохотно послал за ее телохранителем. Она заметила, как он бросил тревожный взгляд на телефон.

— Что с вами обоими?

— Ничего.

— Давай выкладывай.

Эдди молчал, но Френк не выдержал:

— Звонил парень и снова предлагал партию.

— Никаких дел с наркотиками!

— Пятьдесят килограммов! — выкрикнул Эдди, взмахнув забинтованной рукой.

Френк добавил:

— У нас есть наличные, Хелен. Разреши мне съездить, и мы заработаем на этом деле кучу денег.

— Парни! Комиссия только того и ждет, чтобы придавить нас. Вы что, не знаете, что телефон прослушивается?

— Я говорил с ним лично, — сказал Эдди, а Френк добавил:

— По телефону мы ничего не говорили.

— Кроме того, — сказал Эдди, — федеральные агенты не имеют права привлечь нас только за то, что мы что-то покупаем.

— Ах, вы теперь адвокаты? Послушайте, господа адвокаты, когда вы покупаете, вы становитесь владельцами. Я говорила вам — никаких дел, никаких. У нас соглашение, Эдди. Между тобой, Френком и мной. Когда посадили отца, мы договорились: вы с Френком ведете дела, но принимаю решения я.

— Я говорю именно о ведении дел. Ты сейчас вторгаешься в нашу сферу.

Эдди выглядел очень решительно. Поднявшись, он стал расхаживать из одного конца комнаты в другой. Френк сжал кулак так, что напрягся каждый мускул. Так он поступал в тех случаях, когда другие недоуменно пожимали плечами. Опять у нее проблемы с Эдди.

— Френк, мы все договорились когда-то?

— Да.

— Эдди, мы договорились?

— Да, у нас была договоренность.

— И мы все подчиняемся отцу?

— Конечно, — сказал Френк.

— Эдди, ты тоже согласен?

Эдди помолчал, потом признал:

— Да.

— Мы подчиняемся отцу?

— Да. Он знает, что мы — пара дураков.

— Послушай, — Хелен подошла к Эдди, притянула его к Френку и обняла обоих, — вы не дураки. Я счастлива, что у меня есть вы.

— Вранье.

— Я не смогла бы сделать ничего без вас.

— Все, что тебе нужно, это пара болванов, которые отрывают головы кому нужно. Ты могла бы нанять кого-нибудь и сама.

— Я не могу. Да и не хочу этого. Мы все вместе, верно? Или вы хотите меня бросить?

Эдди освободился:

— А если мы его грабанем? Этот парень — ублюдок.

— Да, — сказал Френк, — может, нам стоит это сделать?

На кухне зазвонил телефон. В дверном проеме появилась их мать с полотенцем в руках, и Хелен подумала: «Я никогда не буду такой красивой в ее возрасте». Несмотря на седину, тронувшую волосы, у матери было гибкое тело танцовщицы и лицо, в которое влюблялись все. Хелен не могла понять, скучает мать без отца или предпочитает быть единственной хозяйкой в доме. Может, ей недоставало секса, но они никогда об этом не говорили. И никогда не говорили о делах. Даже после того, как Цирилло расстреляли окна их дома из пистолетов, и после того, как «Пост» напечатала портрет дона Эдди на первой полосе, она продолжала верить, что ее муж — управляющий автобусной компании.

— Какая-то девушка по имени Марси звонит тебе.

— Марси Голдсмит?

— Какая-то еврейская фамилия, — мать пожала плечами. — Она сказала, что вы были подругами в колледже.

— Скажи ей, что меня нет дома.

— Ты ей не хочешь даже сказать «привет»?

— Мам, пожалуйста.