Букашко

— Ладно, скажу без обиняков, — не кажется ли тебе, что у товарища Буденного нервный срыв, и он окончательно свихнулся?

— Никогда об этом не задумывался, — сознался я.

— Это не входит в твои служебные обязанности. Мне — положено, вот я и задумался. Пришло, надо понимать, время принимать решение. Есть мнение, что на место героя гражданской войны следует назначить другого, более подходящего человека.

— Как это?

— Как это делалось до сих пор.

— Вы хотите сказать, что героев гражданской войны назначали на заседаниях Политбюро уже в двадцатые годы?

— Но нельзя же было оставлять такое важное идеологическое решение без контроля. Мало ли кто там шашкой махал, а вот достоин ли он — стало понятно только теперь. Кстати, и Семена Михайловича назначили героем точно таким же политическим решением.

— Но разве это возможно?

— Вам, беспартийным, бывает трудно разобраться в диалектике природы. Прошлого ведь не существует. Странно, Григорий, что я должен тебе это разъяснять. История — это идеологически выдержанные рассказики, утвержденные на Политбюро. А прошлого не существует. Может ли существовать прошлое у народа, который не помнит, что было две недели назад?

— Вы так не любите свой народ?

— Что это еще за народ такой? Организмы, из которых время от времени вылупляются правильные люди. Те, что подчиняются нашим правилам.

— Требовать этого от людей довольно сложно. Не могут они быть правильными в том смысле, который вы вкладываете в это слово.

— Не могут? Это их обязанность. Считаешь, что не так?

— Считаю, что не так.

— Ты здесь на птичьих правах, поэтому кроме ущербности твое положение содержит и нечто положительное, — ты имеешь право считать по-своему, в основном потому, что твоим мнением никто не интересуется. Но это поэзия, лирика. А проза жизни заключается в том, что сейчас я дам тебе задание, и ты его выполнишь. Качественно и в срок. Мы отберем нового кандидата в герои гражданской войны, а твоя задача — придать процессу логическую законченность и доказательность.

— Но это же невозможно сделать!

— Почему? Вот ребята Молотова провернули же дельце с Василием Ивановичем Чапаевым. Пара статей в «Правде», книжка Фурманова, кинофильм, народные песни… И вот он — новый герой гражданской войны. Учись.

Я побрел к себе. А товарищ А. остался сидеть с гордо поднятой головой. С некоторых пор ему для поддержания душевного равновесия стало не хватать того, что он называл «моральной победой над капитанским сынком Корольковым». Состоявшийся разговор он был склонен расценивать как свою несомненную победу. Я придерживался прямо противоположного мнения.

*

Утром следующего дня наша беседа о замене в списке героев гражданской войны Семена Михайловича Буденного на более подходящую фигуру была продолжена. Ночью (как известно вождь и учитель народов любил по ночам нагнать на своих подчиненных страху) руководители партии нашли достойного претендента, — им оказался доселе неизвестный широким слоям населения полководец — Александр Иванович Букашка.

Товарищ А. пребывал в отличнейшем настроении. Ему, видимо, было до невозможности приятно сознавать свою власть над временем, историей и судьбой случайно подвернувшихся под руку людей. Он даже позволил себе пошутить со мной.

— Мы с тобой, как боги, Григорий, вынимаем из пронафталининой коробочки человечка и вставляем в историю, даже не интересуясь, как он вел себя там, на фронтах гражданской войны. И это правильно, потому что события, по большому счету, значения не имеют. Вот таким забавным образом мы и приступили с тобой к практической работе по переделыванию человеческих зародышей в людей. Берем зародыш неизвестного исторической науке человека и делаем величайшим полководцем нашего славного века. И чудо — перед нами орел, герой без страха и упрека… Личность… Кто с ним впредь сможет поспорить в гениальности воителя, разве что Александр Македонский или Чингиз-хан… И то вряд ли… потому что наша партия популярно объяснит каждому, что те, исторические соперники его, были захватчиками и варварами, а Александр Иванович Букашка талант свой поставил на службу трудовому народу. Нет, куда этим господам до нашего Александра Ивановича…

Вскоре к нам привели самого кандидата для ознакомления и инструктажа. Сразу скажу, претендент представлял собой фигуру монументальную, этакий здоровяк и крепыш: высоченный, широкоплечий, с могучим грудным басом, словно специально созданным природой для отдачи приказаний. И при всем при том от этого несуразного человека исходила странная всепобеждающая волна привлекательности. Букашка оказался чрезвычайно обаятельным человеком, хотя я бы не рискнул объяснить, что конкретно в его образе могло вызвать симпатию. Выражение его лица постоянно менялось, впрочем, диапазон этих изменений был довольно узок: от откровенной звероподобности до жесткой решимости…