Букет дурман-травы

Он очень оживленно говорил о чем-то с Пламеном и отчаянно жестикулировал. Пламен выглядел несколько растерянным и, когда к ним присоединилась Астра, явно вздохнул с облегчением.

– Вот и ты! Наконец-то! Можно идти на регистрацию! Прекрасно выглядишь, Астра!

– Спасибо. Но ты мне явно льстишь! Мне бы сейчас пройти паспортный контроль… Боюсь, не узнают меня по фотографии с моим фингалом-то, – ответила Астра.

– А я очень боюсь летать самолетами, – заявил Геннадий Львович.

– Многие люди испытывают дискомфорт в самолетах, ничего страшного. Мы выпьем коньяк или виски с содовой и станет значительно легче, – пообещал ему Пламен.

– Выпить-то я могу, но страх от этого не уйдет! Это я уж знаю, – весело хохотнул профессор.

– Вы оделись так, словно собрались на бразильский пляж! – не смогла не отметить Астра.

– Да! Я по-летнему и налегке! – снова засмеялся Геннадий Львович, и Астра поняла, что это у него нервное.

И действительно, в самолете старик раскрылся во всей своей красе. Уже при выруливании на взлетную полосу он устроил форменную истерику и попытался вскочить с места, но был удержан Пламеном.

– Тихо-тихо! Вы куда это собрались?

– Мне плохо! Мне не по себе! Я не хочу никуда лететь! Выпустите меня! Не смейте меня держать!

– Геннадий Львович, успокойтесь! Поздно уже! Мы взлетаем! Все будет хорошо!

На шум и возню пришла стюардесса.

– Что у вас здесь происходит? Немедленно прекратите!

– Вот человеку плохо, – пожаловалась Астра, которая выставила свои острые коленки вперед, чтобы не дать Геннадию Львовичу выскочить в проход. Истерика старика до того заняла все ее мысли, что она просто забыла, что и сама боится летать.

– Послушайте, вы должны успокоиться, – спокойно начала стюардесса, но Геннадий Львович никого не хотел слушать.

– Выпустите меня! – кричал он. – Я имею право!

– Вы должны успокоиться! – повторила стюардесса. – Самолет не может остановиться.

Старик просто метался в своем кресле:

– Нет! Нет! Мы разобьемся! Помогите! Самолет разобьется!

Пламен резко встряхнул профессора за плечи и нагнул его голову к коленям.

– Дышите! Глубже дышите! Прекратить панику! Слушать только меня! Девушка, идите на свое место! – обратился он к стюардессе. – Я все возьму под свой контроль. Все будет хорошо, – твердо повторил он.

И она поверила ему и, еле держась на ногах, так как самолет развил бешеную скорость, пошла к своему месту.

Пламен и в самом деле взял ситуацию под свой контроль. Он пообещал вырубить Геннадия Львовича, если тот не успокоится. Грубо? Да… Зато подействовало. Старик, испугавшись рукоприкладства, тут же затих. Пламен влил в него приличную дозу коньяка, и Геннадий Львович немного успокоился.

– Вы уж меня извините, друзья! – начал он оправдываться. – Я не знаю, что на меня нашло, просто обуял дикий страх.

– Предупреждать надо, что вы так боитесь летать, – с укоризной заметила Астра, – всех людей перепугали.

Но старик ничего не мог с собой поделать. Он весь трясся, руки его были холодными как лед. Глядя прямо перед собой в одну точку, он что-то шептал побелевшими губами. Пламен купил ему еще коньяка, и еще, но Геннадию Львовичу почему-то это совсем не помогало. Алкоголь уходил в него, словно в сухую землю. Старик все никак не успокаивался, забрасывая Пламена и Астру вопросами:

– А мы точно не падаем? А мотор ровно гудит? А самолет ровно летит? А мы не накренились вбок?

– А сушей можно было добраться? – спросила у Пламена Астра.

– Пятьдесят шесть часов поездом, по-моему, не знаю, никогда не ездил, всегда только самолетами летаю.

– Надо было нам лететь, а Геннадия Львовича погрузить в поезд, и встретились бы уже в Болгарии, – сказала Астра.

– Да кто же знал…

Астра сидела у прохода, Пламен у иллюминатора, а между ними несчастный старик, смотрящий в одну точку. Но они спокойно говорили о нем в третьем лице, потому что профессор все равно ни на что не реагировал. Складывалось впечатление, что он умер. Только редкое икание говорило о том, что Геннадий Львович еще жив.

Когда самолет пошел на посадку, Астра еле сдержалась, чтобы не закричать от боли, потому что Геннадий Львович с такой силой вцепился ей и Пламену в руки, словно от его физической силы зависело, откроются шасси или нет. И шасси открылись, и они благополучно приземлились.

– Слава тебе господи, все закончилось! – выдохнула Астра.

– Геннадий Львович, выходим. Мы приземлились, – обратился Пламен к старику, освобождаясь от его цепкой хватки и потирая запястье.

И тут на профессора подействовал весь выпитый им алкоголь разом. Словно градус спиртного тоже пребывал в настороженности и ждал, когда коснется земли.

Геннадия Львовича резко повело в сторону, и он упал бы, если бы Пламен не поддержал его. Ноги перестали слушаться профессора, и молодому человеку пришлось взять его на руки и так и нести, как ребенка, к выходу… Замыкала шествие «хорошей компании» Астра с подбитым глазом. Проходя мимо оторопевшей стюардессы, Геннадий Львович неожиданно загорланил песню о тоске по матушке России.

– Нас ни одно такси не возьмет! Когда он уже утихомирится? – забеспокоилась Астра.