Букет из Оперного театра

Изящный поворот головы, взмах ресниц, изысканный жест, томное движение плечом — и вот толпа замерла и как по мановению волшебной палочки превратилась в обитателей заколдованного королевства, где нет ничего, кроме магии феи, ничего, кроме пьянящих чар, заставляющих на какой-то отрывок жизни навсегда уйти из окружающей реальности, погружаясь в другой мир. В мир волшебной королевы, пришедшей из восхитительной сказки.

Магия преображала. И если балерину Беликову волшебная камера превратила в уродливое чудовище, то женщину, которая творила сейчас волшебство на съемочной площадке, сделала не просто королевой, а каким-то сверхъестественным существом.

Никто не думал, что можно так играть. В каждом жесте актрисы, в каждом повороте ее головы было какое-то волшебство, заставляющее забыть о печальной реальности и погрузиться в выдуманный мир из совершенно другого века, где приближалась к своему страшному концу княжна.

Актриса буквально принуждала смотреть на себя, и никто не мог понять, как она это делает. Но было в ней что-то особенное, заставляющее подчиниться безмолвному приказу — приказу войти в искусственный мир, полный нежности и любви.

Холодная была профессионалом высшего класса, и те, кто работал в кино долгое время, не мог не оценить точности ее жестов и умелых поворотов — важной части четкой работы с камерой. Она знала, с какой стороны лучше падает свет, освещающий ее лицо, как стать так, чтобы тени ярких ламп удлиняли ее ресницы. Она двигалась точно, словно по четко размеренной схеме, так, чтобы камера могла следовать за каждым ее движением, и при этом творила мир, полный восхитительной любви.

Есть особые люди, призванные вызывать любовь и нежность с первого взгляда, люди, призванные служить красоте. Они творят красоту в самые темные времена, словно пытаясь объяснить, что нет ничего важнее любви и всепоглощающей нежности, от которых чище и лучше становится человеческое сердце. В таком сердце, открытом для красоты и любви, нет места страху, агрессии, крови, нет места войне.

Именно этим великим даром — даром вызывать любовь и очищать человеческие сердца — и обладала женщина, которая находилась в тот миг на съемочной площадке павильона кинофабрики. И магия ее, волшебная магия возвышенного, прекрасного мира, заставила замереть на месте, превратиться в соляной столб наблюдавшую за нею толпу.

Среди этих людей, стоявших в дверях съемочного павильона, была и Таня, которая приехала в тот день на кинофабрику. Она не снималась в новом фильме про княжну Тараканову, но как актриса-статистка, часто занятая в фильмах, имела специальный пропуск с печатью от дирекции кинофабрики, по которому могла пройти в съемочный павильон. Зная, что в тот день предстоит достаточно много съемок, Таня не удержалась от искушения прийти взглянуть на великую актрису, тем более, что сама она не пропустила ни одного фильма с участием Веры Холодной. Как и всем, Тане необычайно любопытно было взглянуть на кинозвезду в жизни.

И, стоя в толпе, наблюдая за любовной сценой в исполнении актрисы, Таня чувствовала, как у нее щиплют глаза. Княжна ссорилась со своим любовником, который (по измененному, отличающемуся от романа сценарию) должен был впоследствии ее предать. Любовник, которого играл Петр Инсаров, вел себя как последний негодяй (Инсаров вообще вызывал у Тани отрицательные эмоции, и она не могла нарадоваться, что актер так соответствует своему персонажу). Княжна — Вера Холодная — была сама нежность и кротость. Заламывая руки, она тянулась к нему, пытаясь удержать его тем отчаянием, которое выражали ее прекрасные глаза. Хрупкое сердце несчастной княжны разбивал негодяй-любовник, и у Тани вдруг тоже разболелось сердце.

Эта сцена чрезвычайно поразила ее. Как никто другой, Таня знала, как больно, когда тебя жестоко отвергают и предают из-за тупой, упрямой непреклонности, не желая считаться с твоим израненным сердцем. Перед ее глазами стояла та страшная, холодная ночь, когда, узнав правду о том, что она состоит в банде, любимый человек жестоко отверг ее, буквально оставив умирать на снегу.

И теперь сердце разбивалось не у княжны — оно разбивалось у Тани.

Став бандиткой и воровкой, пусть даже не по своей собственной воле, она заглушила в себе все человеческие чувства, специально заставляя превратиться свое сердце в бесчувственный кусок льда. Иначе было просто не выжить. Она не имела права на эмоции: на сострадание, милосердие, душевную боль…

И вот теперь, наблюдая за невероятной сценой, затронувшей в ее душе самые потаенные чувства, Таня вдруг почувствовала, как в душе ее что-то дрогнуло и стала таять жесткая, панцирем покрывшая сердце, непробиваемая корка льда.

Это было невероятно, необъяснимо! Она смахнула слезы рукой. И, вся дрожа, быстро, незаметно для окружающих, вышла из съемочного павильона.

В съемках объявили перерыв, народ разошелся. Петр Инсаров галантно поцеловал руку партнерше:

— Вера, вы были великолепны. Как всегда!

— Да, благодарю… — рассеянно отозвалась Холодная, но было видно, что мысли ее витают далеко, а глаза рассеянно блуждают по сторонам.