Букет красных роз

Александр Алексеевич обижался, и она легонько шлепала своим пальчиком по его губам и смеялась: «Вам не идет дуться. Ну, перестаньте, а то я рассержусь». Конечно же, довольно скоро Александр Алексеевич объяснился Вике в любви. Зачем он это сделал, на что рассчитывал, он и сам не знал. Ведь у него семья, которую он не собирался бросать, и Вика была не из тех женщин, ч го согласны на мимолетную интрижку, в этом он убедился, да и он никак не представлял себя действующим лицом такой интрижки. В общем, чувство, в котором он признавался Вике в том самом гроте, где проходил Андрюха Маклай, было расплывчатым, неопределенным и со стороны, наверное, довольно смешным.

— Это я виновата, — серьезно сказала Вика, выслушав его сбивчивые объяснения. — Вот и вы, такой бука и нелюдим, а тоже не устояли. Знаете, у меня просто какое-то врожденное кокетство. Я стараюсь каждого мужчину влюбить в себя, а потом не знаю, что с ним делать. Вы только не принимайте все всерьез, мы же на курорте, вот и относитесь к встрече со мной как к легкому курортному роману. Вернетесь домой, займетесь своей машиной, которая экономит целых четыре процента проката, — видите, я запомнила, — усовершенствуете ее, так что она будет экономить пять процентов, и, поверьте, я очень быстро выветрюсь у вас из головы. Хотя мне это будет немножко грустно. Впрочем, я, кажется, опять кокетничаю.

— Поверьте мне. Саша, — продолжала она, снова становясь серьезной, — может быть, я выгляжу немножко легкомысленной и доступной, что ли, — будем до конца откровенны, — но я очень строго отношусь к своим чувствам. Вы мне нравитесь, вы мягкий и добрый человек, честный и порядочный, и наверняка отличный работник. Но вы — не герой моего романа. Вы знаете, я признаю только одну любовь — любовь-страсть, когда человек ради любимой совершает безрассудные поступки, не боясь показаться смешным или сумасшедшим. Не смейтесь, но я безумно бы влюбилась в какого-нибудь джигита, — так, кажется, величают себя жители окрестных аулов? — если бы он выскочил вдруг на лихом скакуне на эту тропу, накрыл меня буркой и увез в горы. Но, увы, нынешние горцы предпочитают завоевывать женщин червонцами, которые зарабатывают их жены, торгуя пуховыми платками на пятигорском базаре. Вот и вы, не обижайтесь, какое сумасбродство сможете сделать, чтобы завоевать меня? Пригласите в «Замок»? Я там была, и ничего интересною там нет. Съедим мы по цыпленку-табака, послушаем, как оркестр в честь уважаемого гостя Володи из Цхалтубо исполнит грузинскую народную песню «Сулико», вы выпьете немножко и снова объяснитесь мне в любви.

Он понимал, что она права, но продолжал твердить какие-то наивные, глупые слова, которые должны были уверить ее, что он не такой, как все. Если же она не видит этого, то не лучше ли прекратить совместные прогулки.

Она так и не уверилась, но и прогулок они не прекратили. И он уговорил-таки ее съездить в «Замок», а потом сходить в варьете — хорошо Татьяна помимо ста рублей, которых как они решили, будет достаточно для курорта, на всякий случай дала ему еще двадцать пять. И снова он объяснялся Вике в любви.

Они проходили как раз по улочке, что вела к вокзалу. Несколько женщин продавали астры, а мужчина с гордым орлиным носом — пунцово-красные розы, которых было у него полное ведерко, видно, только что принес. Прикинув в уме, сколько у него еще остается денег, Александр Алексеевич решил, что пятерку смело можно потратить, и направился к продавцу роз. На пятерку тот дал ему три штуки.

— Для такой женщины, — громко сказал горный орел. — Делаю скидку.

Вика поблагодарила за цветы, задумалась и спросила:

— Помните тот наш разговор? Так вот, еще один пример. Заметили, как продавец смотрел на меня? Я прочитала на его лице все, что он думал. Он прикидывал, хватит ли выручки за ведерко роз, чтобы я согласилась провести с ним вечер. А вот если бы он, ничего не требуя взамен, взял бы и отдал мне весь этот букет, просто так, за мои красивые глаза, я бы стала его рабыней, наложницей, кем хотите. А если бы в тот момент, когда он дарил мне цветы, вы бы, Саша, выхватили кинжал и пронзили его сердце, я полюбила бы вас.

И она засмеялась, но он почувствовал в ее словах грусть.

— Вы деликатны, Саша, — после небольшой паузы продолжила она. — И не спросили, почему я разошлась с мужем. А я вам сейчас расскажу. Но сначала расскажу, почему я вышла замуж. Мне было восемнадцать лет, а ему на двадцать пять лет больше. Он был младше моего отца всего на год. И я решила, что раз такой человек — семейный, с положением, он уже тогда занимал хорошую должность во Внешторге — предлагает руку и сердце девчонке, значит, он влюбился в нее безумно, страстно, словом, такой любовью, которую я только и признаю. Не сразу, но очень скоро я поняла, что он рассуждал вполне рационально: просто молодое мясо лучше старого. Но я все-таки сохраняю иллюзии и верю в безрассудство любви.