Букет незабудок

Позади Дениса загорелся яркий свет, и он сбился на полуслове. Мне пришлось выставить ладонь перед собой, чтобы защитить глаза, которые в полутьме салона не ожидали ничего подобного.

– Вот и они, – равнодушно сказал Дроздов.

– Кто «они», Денис?

– Те, кто отказался от силы.

* * *

– Вы перевозите людей? В этом?

Тысяча и одна теория обрывочно успела пронестись в моей голове после слов Дениса. Неужели тех, кто старается сдержать в себе волка, стая просто запирает и прячет подальше от чужих глаз? Но почему? Неужели их борьба так сложна, что они проводят всю жизнь, концентрируюсь только на том, чтобы оставаться человеком? Глупость какая-то. Так быть не может, просто не может. Но что, если эти люди сходят с ума в попытках противостоять природе, которая давно решила за них судьбу?

Мы выбрались из машины отца и смотрели на большой фургон, место которому давно обещано на свалке: даже в скупом свете я видела по краям капота обильные следы ржавчины. Стекла фар помутились от времени, и из-за этого свет казался желтее привычного, будто кто-то наложил на картинку фильтр в графическом редакторе. Мотор машины гудел, периодически прерываясь, заставляя себя через силу продолжать работать.

– Они давно уже не люди. И не оборотни тоже, – успел сказать Денис, прежде чем из постройки вышел отец.

Костя подошел к кабине водителя и обменялся парой фраз с доставщиком, после чего через открытое окно мужчина протянул отцу связку ключей. Приняв ее, Костя пошел разгружать фургон, подав знак рукой двум незнакомцам, которые тут же последовали за ним, толкая перед собой по утрамбованной папиной машиной колее тележки на массивных колесах. Я намеревалась пойти за ними и посмотреть на упомянутых зверей, но Денис придержал меня за локоть:

– Близко лучше не подходить. Тебе, во всяком случае.

– Почему это именно мне не стоит?

– Твой запах, – Денис кончиком указательного пальца мягко постучал по кончику своего носа. – Он слишком человеческий. Псы в любом случае тебя учуют и будут беспокойными после долгого пути, так что лучше не создавать опасных ситуаций.

Костя потянул дверь грузового отсека, и она с лязгом отворилась. Мужчины засуетились, переговариваясь между собой. Они действовали слаженно, насколько я могла видеть. Двое здоровяков вытащили наружу плотную металлическую пластину и закрепили ее вплотную к основанию грузового отсека фургона. Вскоре по ним стали спускать массивные клетки. Позади было слишком темно, чтобы рассмотреть, кто находится внутри, но по доносящемуся предупредительному рыку я подозревала, что привезли точно не чихуа-хуа.

Мужчины попарно сгружали клетки на платформы тележек – больше просто не помещалось. Когда мимо нас провезли первую, мне удалось увидеть зверей, что находились внутри. Этих чудовищ едва ли можно было назвать собаками. Один только размер лап чего стоил! Встреть я такую махину вживую на улице, инстинктивно бы обошла по краю дороги. Псы напоминали размером волков, вот только окрас казался неестественным, будто животных долго выводили для одомашнивания, скрещивая со зверями более сговорчивого характера. Но не так страшны были их размеры, как то, какими выглядели глаза: почти человеческие, они будто пытались заглянуть тебе в душу, чтобы докричаться с мольбой о помощи, когда разум давно позабыл, как произносить слова. Коричневый пес посмотрел на меня в упор своими серыми, почти стеклянными, точно от слез, глазами и тихо взвыл. Сама не знаю, зачем я сделала шаг навстречу существу, как оно тут же переменилось. В мгновение ока зверь бросился к краю клетки, сокращая расстояние между нами, и обнажил длинные хищные зубы, которые показались мне в разы больше тех, что я замечала у домашних собак. Из пасти раздавалось утробное рычание и стекала слюна.

– А ну тихо, я сказал! – властно скомандовал Костя, и зверь прижал к голове уши. Он тихо заскулил и отступил, стараясь держаться как можно ближе к земле.

– Она моя дочь, – мягче сообщил отец, и пес мельком глянул в мою сторону, будто понял сказанное, и мне стало не по себе.

Что, если собака и правда понимала отца? Дурацкая, невозможная мысль, и в то же время она так походила на правду.

Я считала, когда уговаривала маму завести в квартире кота, что людям свойственно додумывать за животных их повадки, примеряя к братьям меньшим человеческие черты, но что это лишь иллюзия. Сладкая, приятная иллюзия, которая дарила хозяевам новые эмоции. Куда легче выместить злость на собаке, что сгрызла дорогие новые туфли, думая, что это ее коварный план мести за недостаточно вкусный завтрак, чем разобраться, почему питомец испытывает стресс. Мы не только говорили на разных языках, но и мерили поступки друг друга по привычным и установленным нами же правилам, ни разу не спросив, а известно ли псу об этих правилах.