Букет незабудок

Есть у Любимова слабости. Актер по фамилии Высоцкий, но не имеющий никакого отношения к Владимиру Семеновичу, играя Репетилова в «Горе от ума», сорвал аплодисменты.

Любимов очень оскорбился и тут же высказал свое «фи».

«Вы на себя отвлекаете внимание. Кем вы себя возомнили? Спектакль должен восприниматься в целом».

Еще бы сказал: «Вы мне хор заслоняете».

Для проведения первого «Дня поэзии» понадобились деньги на аренду зала, свет, оплату гардеробщиков – три тысячи долларов. Откуда взять?

Кедров пошел в банк.

Кедров: Дайте, пожалуйста, денег на проведения «Дня поэзии».

Банкир: Сколько нужно?

Кедров (с замиранием сердца, еле-еле): Три тысячи долларов. (Страх: а вдруг это много? А вдруг ничего не дадут, взашей погонят?)

Банкир (заинтересованно): Вам перечислить на счет или в конверте принести?

Первый «День поэзии», у Андрея Вознесенского начал пропадать голос. То есть, буквально неделю назад нормально читал со сцены, а тут еле шепчет. Из зала недовольный ропот: громче!

Вознесенский, прерывая начатый было текст: «Голос теряю, теряю голос…». Зал слушал как завороженный.

1983 год, зима. Идет по улице печальный Иннокентий Смоктуновский, навстречу ему Константин Кедров.

Смоктуновский: 1984 год последний – будет конец света!

Кедров: да?! (И мысль: издевается?)

Смоктуновский: Я вам докажу.

Подводит его к зданию, на котором красуются цифры 1984, при этом 198 закрашены синей краской, а 4 – белой. Эта белая четверка заставила чуткого Смоктуновского воспринять увиденное как знак, подумав о конце света.

Мои следы, что не впустили в дом,
Забытые, замерзли на пороге.

– Дело было в июне 2009 года. В Михайловском театре исполнялся «Реквием» Джузеппе Верди. Не традиционное концертное исполнение, а самая настоящая театрализованная постановка, – вспоминает Татьяна Лестева. – Хористы в белых балахонах со свечами в руках и венками, цветы на которых не вплетены по известному обычаю, а стоят на тонких ножках, прикрепленные к золотистому ободку. Окончив петь, хористы снимают венки и кладут их на сцену, которая сразу преображается в цветущую поляну.

На подиум поднимаются две солистки – колоратурное и меццо-сопрано, чтобы исполнить дивный по красоте дуэт “Agnes deus”[13]. В это время легкий ветерок из-за кулис шевелит лепестки цветов. Льются божественные звуки дуэта. И тут из правой кулисы, как представитель света, медленно и торжественно выходит большой серый полосатый кот. Не выказывая ни малейшего страха, красавец меланхолично проходит по сцене и укладывается на середине, у края рампы, спиной к зрителям, ровно напротив подиума с солистками. Замирает, точно статуэтка, внимательно наблюдая за ними, и лишь роскошный хвост слабо подрагивает в такт мелодии.

Ветерок шевелит цветы, в зале раздаются смешки и перешептывания, кот недовольно подергивает ухом, солистки поют, кот слегка дирижирует хвостом. На последнем аккорде, котище встает и, потянувшись и со значением подняв пушистый, похожий на плюмаж хвост, торжественно покидает сцену. Зал разражается аплодисментами. На крики «браво» на сцену возвращаются обе солистки. И только таинственный дирижер так и не вышел на поклон.

На выставке в Эрмитаже, молодой человек, должно быть петербуржец, проводит экскурсию с ребятами школьного возраста. Остановившись перед изящным сервизом в стиле рококо, застыл на мгновение, нахмурив лоб и почесывая подбородок.

– Даже не знаю, это либо Франция, либо… Париж.

– Владимир Михальчук виртуозно проводит экскурсии по Львову, – рассказывает Владимир Софиенко. – Сложилось ощущение, что он очень долго изучал историю своего города, так что и сам полностью сжился с ним.

«Вот это брусчатка такого-то года. Вот здесь паны жили, там казачество, тут была масонская ложа. Вот, обратите внимание, прямо в этом доме, мы с друзьями работали по металлу. – Мечтательно закатывая глаза: – Бывали такие красивые откаты!

Обратите внимание на Олеський замок: здесь снимались «Три мушкетера», вот прямо по этой улице проскакал д’Артаньян. Направо когда-то возвышался монастырь. Посмотрите налево, в этой общаге я… сами понимаете, общежитие женское. В окно приходилось забираться по простыням. Упал».

В замке за плату можно было облачиться в старинные наряды. Оделись, пофотографировались, но никто не торопил гостей переодеваться в свое и они какое-то время гуляли коронованные и отчего-то невероятно счастливые, пока Владимир Михальчук не повел их в ресторан при замке.

Прежде в этом помещении размещалась людская, а сейчас сделан элитный ресторан.

«Здесь крутые сидят», – шепнул Михальчук, подвигая Лене, жене Владимира, рюмку местной наливки.

В золотой короне Владимир Софиенко тоже чувствовал себя вполне себе крутым. А в голове уже складывалась история «Тайны Олеського замка».

Две дамы у римской колонны в термах Антонина:

– Венчик как у нас на сталинских домах.

– Естественно. Там империя. Здесь империя. Этот стиль так и называется – эмпирическим.