Букет незабудок

Гумилев очень обрадовался, сразу же пошел заполнять официальные бумаги и… получил категорический отказ.

В то время, никто не понял, почему отказали? Теперь же эти бумаги подняли из архива и прочитали… Оказывается, в графе «Социальное происхождение» Гумилев честно написал: «дворянин», а в графе «Цель поездки»: «Провести отпуск с приятностью».

Вот его и не выпустили. Луноликая сама еще раз посетила Ленинград. Но произошло это в конце восьмидесятых, когда Лев Николаевич был уже много лет прочно женат и к тому же совсем стар… Его жена не желала этой встречи, вот она и не состоялась.

– Был он терпим и добр, открыт для общения, – рассказывает Андрей Михайлович, – со мной, совсем молодым человеком, готов был встречаться, читать и критиковать мои статьи, поил у себя на кухне чаем, советовал, те или иные книги.

Как-то раз договорились, что Андрей переделает или заново перепишет спорную статью и принесет ее Льву Николаевичу.

– Будете еще раз читать? – с сомнением уточняет Буровский.

– Буду, если не помру, – пожимает плечами Гумилев.

– Вы уж не помирайте, а?

– Я постараюсь! – Лев Николаевич энергично кивает головой: – Прочитаю, если не помру.

Ох уж эти «если». Не прочитал, потому что помер.

На красный свет
По встречной полосе
Несется снег.

Как-то шел Андрей Балабуха мимо Ботанического института. Идет, о своем думает и вдруг у ворот цепляет взглядом объявление: «Срочно требуется столяр-белогвардеец».

Возникают закономерные вопросы:

а) Где они его возьмут?

б) Если они его возьмут, то не возьмут ли его другие тоже?

в) А вообще, какая разница, если столяр хороший?

Перечитал. Так точно. Еще раз. Совсем вплотную подошел и, как первоклассник, тыча пальцем и по слогам… В общем, где-то с пятого раза наваждение прошло: «столяр-белодеревец».

Держа в руках пакетик с краской для волос, прочла следующее: «Равномерно наносите краску на заоблачную часть головы». Имелось в виду «затылочную».

В повести братьев Стругацких «Полдень, XXII век» упоминается система «Каспаро-Карпова» – метод, помогающий снять «копии» мозга, дабы в дальнейшем построить его математическую модель. Произведение было опубликовано в 1962 году, когда Анатолию Карпову было всего-то одиннадцать лет, а Гарри Каспаров еще не родился.

Предисловие к первому изданию книги Бориса Вишневского «Стругацкие: двойная звезда» писал Михаил Амосов. В его тексте была такая фраза: «Когда мне было двенадцать-тринадцать лет, моя старшая сестра принесла мне «Понедельник начинается в субботу»…».

Книга вышла, и Борис Вишневский сразу же отправил экземпляр своему отцу в Израиль. Получив подарок, отец начал читать, очень удивился и перезвонил в Питер сыну: «Что-то я не понял, – начал он, едва только Борис снял трубку. – У тебя же нет старшей сестры».

Первый раз на семинар Стругацких писатель Святослав Логинов (тогда Витман) попал в 1974 году, в один день с Вячеславом Рыбаковым. Пришел, спросил:

«А фантасты когда собираются?»

Выяснилось, что ближайшее заседание семинара состоится через два часа. Так что Святослав, не заходя домой, все это время бегал по улицам, так и не сумев заставить себя хотя бы зайти в местный буфет, в котором можно было уютно устроиться до часа Икс.

«Там же писатели – страшно!»

В самом начале на семинар Стругацких принимали всех, – рассказывает один из старейших членов семинара Святослав Логинов. – Кандидата спрашивали:

– Пишешь?

– Нет.

– Пусть лучше на семинар ходит, чем пиво в парадняках жрет, – отмахивался Борис Натанович, и человека принимали.

Таким образом, на семинаре оказалось слишком много народа, из которого, в лучшем случае, писала треть. Произвели чистку, отсеяли лишних. Протокол приема сделался более жестким:

– Пишешь?

– Да.

– Рукопись.

– Нету.

– Ладно, в следующий раз принесешь.

Для многих следующий раз так и не наставал. И вскоре праздношатающийся люд снова собирался в изобилии. И Борис Натанович был вынужден объявлять новую генеральную уборку.

– О знаменитом на весь Ленинград семинаре Стругацких ходили странные слухи. В частности, рассказывали, будто бы на этом семинаре можно говорить все, что хочешь, о советской власти, и ничего тебе за это не будет. Поэтому время от времени на заседания забредали не любители фантастики, а дорвавшиеся до трибуны крикуны. При виде «пришельцев» Борис Натанович делал несчастное лицо, – рассказывает Святослав Логинов и тут же добавляет: – Не любил он дураков, а с нами – пишущими фантастику дураками – возился.

Лет пять подряд все первые заседания на семинаре открывались разбором новых произведений Логинова. Почему? А у него рассказики короткие, автор читал их, и народ тут же обсуждал. С повестью или романом такой штуки бы не получилось.

– Знаменитые заседания семинара проходили в форме суда, – делится воспоминаниями Александр Щеголев. – Сам Борис Натанович был судьей, выбирались адвокат и прокурор. Голосовать за автора полагалось деньгами – высший балл 13 копеек. Ровно столько стоила чашка кофе в Доме писателя.