Букет увядших орхидей

Выйдя из машины, Платон Долмацкий приветливо помахал Кадише де Лафуэнте, стоящей у калитки возле своего дома. Жрица вуду ответила ему едва заметным кивком головы. Утро выдалось прохладным, и Кадиша была в длинном шерстяном платье с закрытым горлом, на плечи была наброшена объемная черная шаль крупной вязки.

– Все прошло как следует? – осведомился Платон, приближаясь.

– Как всегда, – сухо ответила Кадиша. – У меня по-другому и не бывает. Ты принес обещанное?

– Разумеется. Но сначала покажи мне тотем.

– Не доверяешь?

– Что ты? Как можно! – улыбнулся Долмацкий. – Но я привык никому не верить на слово и ничего не могу с этим поделать.

Кадиша с усмешкой подала ему черный пакет, который ей недавно привез Владимир Мезенцев. Платон заглянул в шуршащий мешок и удовлетворенно кивнул.

– Она самая. В последний раз я видел ее шестнадцать лет назад… Как там наш шериф? Ничего не заподозрил?

– Он был так рад своему чудесному исцелению, что вылетел отсюда, словно на крыльях, не задавая лишних вопросов. Торопился к своей докторше, с которой у него теперь роман. Интересно, поверит она, что у него все прошло само собой, без операций?

– Это уже их проблемы. Как говорится, совет да любовь, – ухмыльнулся Платон. – Ты хорошо поработала, Кадиша. Я очень рад, что старые распри между нами забыты. И в качестве благодарности…

Платон вытащил из кармана плаща черный бархатный мешочек и протянул ведьме. Кадиша развязала шелковую тесемку и высыпала на ладонь горсть алмазов. Камни ярко засверкали в лучах утреннего солнца.

– Как щедро! Всегда готова помочь тебе, Барон, – склонила голову жрица. – Особенно когда ты так хорошо платишь за мою помощь.

Платон попрощался и вернулся в машину. Вскоре он уже снова мчался по узкой лесной дороге. Его ждали неотложные дела. Пока все шло гладко, без сучка без задоринки.

На Кадишу де Лафуэнте всегда можно было положиться, уж она-то умела держать язык за зубами.

Долмацкого и жрицу связывало многое, и, несмотря на периодические конфликты, они в конце концов всегда мирились. Когда-то де Лафуэнте очень помогла Платону, и он всегда помнил об этом. Старая пословица гласит: «Держи своих друзей близко, а врагов еще ближе». Это очень точно отражало отношение Платона к болотной ведьме.

Через какое-то время Долмацкий съехал с дороги и остановил машину так, чтобы ее нельзя было заметить с трассы. Дальше ему пришлось идти пешком с двумя пакетами в руках, перешагивая через огромные корни, торчащие из сырой земли, раздвигая густые ветки деревьев и кустарников. Чем глубже он заходил в древний лес, тем гуще становился туман вокруг него. Вскоре белесая дымка почти полностью скрыла тропу, но Долмацкий хорошо знал эти места и не боялся заблудиться. Он уже не в первый раз приходил сюда.

Углубившись в лес, Платон шел еще несколько минут, пока не увидел впереди высокую, потемневшую от времени крышу старинного здания, почти полностью скрытого густыми зарослями. Долмацкий знал, где искать проход. Он ловко пробрался через густые заросли, влажные от утренней росы, и вскоре поднялся на длинную черную террасу с растрескавшимися перилами. Истлевшие доски натужно скрипели под его ногами. Платон подошел к двустворчатым дверям и громко постучал…

Пятнадцать минут спустя, уже в длинной черной мантии с широким капюшоном, он вошел в большой подземный зал, освещенный огнями десятков свечей. Две фигуры в черном, сопровождавшие его, предусмотрительно остались у входа, замерев по обе стороны от каменной арки, исписанной древними оккультными символами.

Платон приблизился к гигантской меловой пентаграмме, нарисованной на каменном полу, вытащил из пакета и усадил в определенное место, очерченное несколькими меловыми кругами, куклу-тотем покойного Михаила Шорохова. Чуть поодаль от нее, в других кругах, сидели куклы Алексея Бирулина и Ирмы Морозовой.

Из второго пакета Платон извлек тряпичную куклу, некогда принадлежавшую Наталье Васильевне Степановой. Она стала четвертой в магическом круге силы.

Стрелец, Козерог, Водолей и Рыбы. Все шло своим чередом. Ужасно, страшно и удручающе, но от этого никуда было не деться. Долмацкий окинул меловую пентаграмму напряженным взглядом. Еще восемь мест на окружности, покрытой оккультными значками, оставались незанятыми.

Глава 38 Неисправимые оптимисты

Димку выписали на следующий день, и Тимофей очень радовался. Ему не хватало этого жизнерадостного обалдуя, с которым можно говорить обо всем и обсуждать любые вопросы. Стас Кащеев хоть и был замечательным соседом, не любил особо трепаться, так что иногда тишина в их комнате начинала слегка угнетать.

С раннего утра в палате Трофимова появились Карина, Тимофей и Алиса. Димкина мама, Светлана Петровна, тоже была там. Она остановилась в местной гостинице, так что ей не приходилось каждый день ездить в Санкт-Эринбург и обратно.