Бухарин. Политическая биография. 1888 — 1938

В эмиграции Бухарин впервые лично познакомился с Лениным, и эта встреча послужила началом одной из самых бурных, а временами и самых трогательных человеческих отношений в большевистской истории. С 1912 г. по 1917 г. Бухарин редко встречался с Лениным, и географически и политически он не часто приближался к тому небольшому эмигрантскому обществу, которое группировалось вокруг своего лидера. Их отношения были почти всегда натянутыми, что объясняется отчасти ленинской непримиримостью и подозрительностью ко всяким идеологическим новшествам, отчасти — независимостью Бухарина, чертой, которая проявилась хотя бы в его выборе маршрута после отъезда из России. Вместо того чтобы совершить обычное для русских политических эмигрантов паломничество к Ленину, жившему в Кракове, Бухарин направляется прямо в Ганновер. Германия, родина Маркса, страна, имевшая самую большую социал-демократическую партию в мире, притягивала многих мыслящих большевиков бухаринского поколения ^{95}. Он жил там почти год, в течение которого завязал контакты с заграничным ЦК большевиков. В сентябре 1912 г. Бухарин представляет партию на съезде германской социал-демократии в Хемнице, после чего, решив переехать в Вену, проездом останавливается в Кракове (под фамилией Орлов) и встречается с Лениным ^{96}.

Эта первая встреча не могла пройти гладко. Они «обстоятельно потолковали», и, несомненно, Малиновский был одной из главных тем их разговора. Полицейский агент к тому времени стал членом Центрального Комитета, возглавлял большевистскую фракцию в Думе и считался одним из руководящих деятелей партии в России. Многие большевики (так же, впрочем, как и меньшевики) неоднократно предупреждали Ленина, но чем больше накапливалось сообщений, тем больше гневался Ленин на людей, порочащих Малиновского. Выслушивая доказательства Бухарина, Ленин и на этот раз, как и прежде, не придал им значения. Его упорство, должно быть, подорвало веру Бухарина в правоту ленинских суждений и позднее, когда они разошлись по практическим и идейным вопросам, усилило его оппозиционность к Ленину ^{97}. Да и Ленин тоже нескоро простил Бухарину его готовность думать самое худшее относительно своего доверенного в России. В 1916 г., атакуя теоретические положения Бухарина, Ленин обвиняет его не только в уступках «полуанархическим идеям», но и в «доверчивости к сплетням», ясно намекая на дело Малиновского ^{98}.

И все же их первую встречу нельзя назвать совсем неудачной. Бухарин приехал к Ленину, будучи его восторженным последователем, и уезжал, как он сам вспоминал тридцать лет спустя, с таким чувством, что «перспективы раздвинулись, миры новые открылись».

Несмотря на «зачарованность» Ленина Малиновским, несмотря на идейные расхождения в период эмиграции, личная привязанность Бухарина к Ленину оставалась прочной ^{99}. Ленин в свою очередь был готов до поры до времени смотреть сквозь пальцы на доверчивость Бухарина «к слухам». Новая волна царской реакции и отступничество богдановцев вызвали поредение рядов его сторонников, так что подающего надежды молодого сторонника надо было принять с распростертыми объятиями. Он предложил Бухарину писать для теоретического партийного журнала «Просвещение», собирать средства и материалы для «Правды» и участвовать в подготовке речей и выработке стратегии для большевистской фракции в Думе. Бухарин соглашается и задерживается в Кракове еще на несколько недель, перед тем как окончательно поселиться в Вене в конце 1912 г. В следующие два года никакие серьезные разногласил не омрачают их отношений. Довольный статьями Бухарина и его энергичной работой для партии, Ленин в июне 1913 г. оказывает ему честь, посетив его в Вене ^{100}.

В свете дальнейших событий ясно прослеживается причина такого редкого в их политических отношениях — двухлетнего — периода мира и согласия. Дело в том, что Бухарин в те годы занимался вопросом, наименее спорным во всей его теоретической деятельности. Он приехал в Вену, чтобы начать «систематическую критику теоретической экономии новейшей буржуазии», то есть всех появлявшихся работ немарксистов и марксистов, которые за истекшие тридцать лет оспаривали основы экономической теории Маркса. Он намеревался, в частности, рассмотреть критику Маркса со стороны ученых и отстоять ортодоксальную марксистскую теорию, ибо «как убедительно… ни говорят… факты о правильности марксистской концепции, все же успех ее в среде официальных ученых не только не увеличивается, но быстро сводится на нет» ^{101}.