Бухенвальдский набат

Разве при прощании обязательно нужны слова?..

А с самого утра в лагере начался праздник. Ни разу еще старые буки и дубы горы Эттерсберг не слышали столько музыки, песен, забавных шуток. Было праздничное шествие, были концерты национальных групп, были речи на всех языках, были горячие слова на транспарантах.

"Приветствуем борцов против нацистской тирании!"

"У нас только одно желание - строить новый, мирный, счастливый мир!"

На трибуне появился советский офицер, и восторгу бухенвальдцев не было предела.

А 2 мая - снова день, полный волнений и противоречивых чувств. Пал Берлин - логово фашизма. И лагерь опять ликовал и кричал "Ура!" Но комендант лагеря Балль передал через Ганса Эйдена свой приказ о роспуске Интернационального комитета. Нет, у него нет никаких претензий к комитету, его деятельностью он вполне удовлетворен, но отныне представителями национальных групп будут офицеры связи соответствующих правительств - таков приказ главного штаба союзников.

На последнем заседании комитета были слова возмущения и протеста, но приказ есть приказ, отменить его комендант не в силах, и верно сказал Вальтер Бартель:

- Мы преодолели столько трудностей в борьбе против СС, а после освобождения перед нами возникло столько новых проблем... И не может быть, чтоб за то короткое время, которое мы еще пробудем здесь, мы не найдем другие формы коллективного сотрудничества в интересах наших товарищей...

Письменный протест коменданту Бухенвальда был послан, но это уже не имело никакого значения, потому что 4 мая территорию Эттерсберга заняли части Советской Армии, а американцы покинули Бухенвальд.

Лагерь снова шумел и ликовал на встречах и митингах, а в эти же дни первые национальные группы - чехов, бельгийцев, голландцев, австрийцев-стали прощаться перед отъездом на родину. И все клялись в твердой решимости быть всегда готовыми к борьбе против всех сил реакции.

В таком состоянии всеобщего подъема, волнений, радости и застал нас День Победы.

Еще несколько суток мы живем в старых бараках, но и этому приходит конец, и вот уже автомашины въехали на плац, чтобы забрать советских.

Прощай, Бухенвальд! Сколько бы лет ни отпустила мне еще жизнь, тебя я не забуду! Ты показал мне, что такое фашизм, и внукам своим я накажу, чтоб ненавидели его и учились бороться против него. Но ты показал мне, Бухенвальд, и другое. Ты показал мне, до какой высоты может подняться человек, сколько он может вынести и не упасть.

Какие бы проявления человеческой слабости и подлости я ни увидел теперь, я знаю другое - человек, это хрупкое существо, может иметь огромную силу, если он знает, что борется во имя правды.

Прощай, Бухенвальд! Мне теперь ничего не страшно. Я знаю, что мужество беспредельно. В моем сердце, как набат, всегда будет звучать это слово: "Бухенвальд, Бухенвальд, Бухенвальд!"