Бухгалтер Его Величества (СИ)

Когда спустя полчаса я подхожу к карете, на площадке я вижу только одного человека – того самого, который в прошлый раз рассказал мне про их реальный заработок. Он всё в той же коричневой рубахе.

– Простите, ваша светлость, что отвлекаю вас.

Он мнется, переступая с ноги на ногу, и я ободряюще улыбаюсь:

– Да-да, говорите!

– Дело в том, ваша светлость, что большая часть моих односельчан, что работают на озере, отправились по домам еще вчера поздно вечером – ведь сегодня был объявлен выходной. Я остался лишь потому, что должен был дождаться приезда мастера. А следующий выходной у нас будет только через две недели. А деньги, о которых вы сказали, были бы кстати прямо сейчас – завтра в городе будет ярмарка, и там можно будет купить зерно и еду куда дешевле, чем обычно. Я беспокоюсь не только о себе. Многие семьи уже давно голодают.

В его глазах – тревога, и я не сомневаюсь, что он говорит правду.

– Не беспокойтесь, сударь, – мягко говорю я. – Если вы скажете нам, из какой вы деревни, то мы с месье Дюбуа, заедем туда по дороге в город и выдадим деньги прямо там. Мы можем довезти до деревни и вас.

Слышавший наш разговор Алан пытается протестовать:

– Это неразумно, ваша светлость. Это займет слишком много времени, а вы торопитесь во дворец к его величеству.

Но я сурово свожу брови, и он сдается.

– Как вам будет угодно.

Мужчина в коричневой рубахе устраивается на запятках кареты, и мы трогаемся. Путь, на который пешему требуется три часа, мы преодолеваем минут за сорок пять.

Это та самая деревня, через которую мы однажды проезжали с графом Помпиду. Избушки по-прежнему выглядят жалко, а лица выбежавших на ржанье лошадей людей не стали приветливей.

Правда, люди оживляются, когда видят приехавшего с нами мужчину (надо же, я даже не спросила, как его зовут!)

– Я покажу вам, где живут рабочие со стройки, – быстро говорит он и ведет нас к ближайшей лачуге.

На пороге – женщина лет тридцати, сильные руки которой могли бы, наверно, удержать и молот кузнеца. Она кланяется нам, но, когда разгибается, я вижу, как гневно ходят желваки у нее на лице.

– Филипп пришел домой только под утро, – хриплым голосом сообщает она. – Неужели, ему нужно возвращаться на озеро?

Кажется, она неправильно поняла, зачем мы пришли.

Наш проводник широко улыбается и, легонько потеснив ее, переступает через порог. В доме – темно и неуютно. Небритый мужчина и пятеро худеньких ребятишек мал мала меньше сидят за стоящим у окна столом. На столешнице – несколько зеленовато-серых лепешек и разрезанная на части вареная брюква.

Я перевожу взгляд на Алана – ему явно не по себе.

– Вот ваше дополнительное жалованье, Филипп! – сообщаю я, пока Дюбуа отсчитывает монеты из холщового мешочка. – Это подарок его величества по случаю дня рождения принцессы Луизы.

Мужчина открывает рот, пытаясь что-то сказать. Но у него не получается – только крупные слёзы катятся по морщинистым щекам. Кучку положенных на стол монет накрывает могучая рука хозяйки. Вот только рука эта тоже дрожит.

Мы идем к выходу, когда я слышу за своей спиной:

– Простите, сударыня, нам даже нечем вас угостить.

Теперь во взгляде женщины – раскаяние, даже стыд. Но стыдиться нужно вовсе не ей.

Мы с Аланом обходим все дома в деревне. Все до одного. И в каждом видим похожую картину.

Когда мы уезжаем, вслед нам несутся слова благодарности. Но я знаю – мы не заслуживаем их. Если бы не случай, я могла так и не узнать о мошенничестве моего секретаря, и он продолжил бы наживаться на этих несчастных людях.

Сейчас он сидит в карете напротив меня – молчаливый, даже подавленный. Не знаю, извлек ли он урок из этой поездки. Надеюсь, что да.

Но извлекла его и я. Я поняла, что слишком беспечно относилась к своим обязанностям. Что пренебрегла той ответственностью, что, независимо друг от друга, возложили на меня Вересов и его величество.

Пора браться за дело!

39. Разговор с Клэр

Я приезжаю во дворец с докладом. В его первоначальный текст прямо перед этим визитом были внесены некоторые изменения. Я полна решимости сделать что-нибудь полезное не только для Тодории в целом и королевской семьи в частности, но и для простого народа. Мне больно осознавать, в каком тяжелом положении находятся живущие в горах крестьяне. Тем более, что, похоже, кроме меня, это вообще никого не волнует.

Да, повысить их уровень жизни будет непросто, но стоит хотя бы попробовать. Сейчас, когда на Диком озере будет запущен целый курортный комплекс, там потребуются и рабочие руки, и продовольствие. Я уже узнала у графа Помпиду, что почти всю еду для королевского дворца и большинства семей аристократов закупают за границей. Сыры – во Франции, колбасы и мясо – в Германии. Импортные продукты считаются более качественными, вкусными, а главное – престижными. И разве есть кому-то дело до не знающих куда сбыть плоды своего труда и оттого нищающих тодорийских крестьян?

Лакей ведет меня к кабинету его величества и перед его дверями перепоручает королевскому секретарю.

– Его величество примет вас, ваша светлость, как только закончит текущий разговор, – сообщает мне тот с виноватой улыбкой.