Бухгалтер

Девушка равномерно кивала, вроде как успокаиваясь. Тут Барабанщиков вспомнил о радио! Ведь на яхте есть радиоприемник! Метнулся в каюту, нашел коробку шикарного УКВ-тюнера, включил. Все станции передавали музыку, никаких сообщений о пиратах. Поискал в эфире еще — нет, играют и поют. Выключил приемник и тотчас из динамика затараторили на турецком языке. Кто-то передавал сообщение о захвате яхты, расстреле «братьев» и что скоро утонут, спасайте! «Это с баркаса»! — понял Василий. Кто-то выжил и теперь сообщает о случившемся с тонущего баркаса. Одной гранаты оказалось мало. Дело принимало плохой оборот, сообщники пиратов хорошо знали этот район и быстро их отыщут. Спасение в том, чтобы на полной скорости уйти в море, но долго ли там продержишься? Яхта жрет солярку, как голодная свинья помои. Можно попробовать связаться с береговой охраной, но как определить свои координаты? Без них пограничники будут искать долго, намного дольше пиратов. Рассуждая вслух, он осмотрел все помещения яхты, а их только два — кухня и каюта отдыха. В двигательный отсек решил не заглядывать, пока мотор работает. Прихватил два спасательных жилета, себе и Алике — мало ли что! Ярко-оранжевый цвет окончательно привел девушку в чувство. Она со вздохом сказала, послушно влезая в жилет:

— Боже мой, сколько событий за одно единственное утро! Даже не верится.

— Да, — поддержал разговор Василий, беря в руки бинокль, лежавший рядом со штурвалом, — еще девяти нет, а столько всего.

— Что ты собираешься делать? — спросила Алика. Быстро поправила волосы, одернула жилет, одним словом, окончательно пришла в себя.

— Мы в Средиземном море, дорогая, — начал издалека Барабанщиков. При слове «дорогая» девушка подняла бровь. — Это теплая лужа посреди … э-э … между Европой и Африкой. Кораблей тут много, просто стадами плавают. Наш Черноморский флот прогуливается ну и всякие там седьмые американские топчутся. О нападении пиратов уже известно и нас скоро разыщут. Немного покатаемся!

— Вась, а может, сначала с полицией свяжемся, а потом покатаемся? — предложила Алика.

— Ага, как скажешь, — согласился Василий, осматривая горизонт в бинокль.

В это время молчавшая до сих пор рация вдруг замяукала на английском: «Эй, на яхте! Стоп машина, поднять лапы и сидеть тихо. Может быть, тогда вы останетесь живы»!

Девушка вздрогнула, спросила:

— Это полиция?

— Угу, — ответил Барабанщиков, беря микрофон в руки, — щас отвечу!

Он сам не ожидал такого рыка, внезапность разозлила и он рявкнул в ответ:

— Закрой вонючую пасть, обезьяна! Это корыто мне подарили за красивые глаза, а хорек с друзьями захотели понырять. Так, без всего. Сейчас они целуют дохлого осьминога в задницу!

Барабанщиков произнес тираду громко, четко, в полной уверенности, что Алика не понимает английского.

— Какой у вас интересный диалог с полицией, Василий Иванович, особенно про дохлого осьминога, — сказала девушка, задумчиво глядя вдаль.

Василий громко кашлянул в кулак, не отрывая от глаз бинокля, пояснил:

— Это нижние чины полиции, кхе… гм… Хамы, сударыня. Плохо образованы и дурно воспитаны, м-да… а вот и они!

Протянул бинокль девушке. В мощную оптику хорошо видно четыре быстроходных катера и яхту, почти такую же, как у них, только голубого цвета. Этот небольшой отряд шел за ними, наперехват, медленно догоняя.

— Что будешь делать? — тихо, почти одними губами спросила побледневшая Алика.