Бухта надежды. Свой выбор

Сашка выскочил на улицу, едва не снеся калитку, и если бы не доводчик, то грохот от возвращения оной на место получился бы изрядный, под удивленным взглядом Бондаренко закинул автомат на заднее сиденье, что теперь везде таскал с собой, и только потом плюхнулся за руль, неимоверно ругаясь.

- Эй, Сань, ты чего? – обеспокоенно поинтересовался Бондаренко, недоуменно глядя, как парень опустил голову на руль, и как его плечи сотрясают беззвучные рыдания.

Парень не ответил, только отвернулся к окну и украдкой быстро смахнул слезы.

- Поехали, Пал Степаныч. Показывайте дорогу.

- А отец твой как? – все еще не понимал, что случилось Бондаренко.

- Умер он, - коротко бросил Сашка и рывком провернул ключ зажигания от себя, заводя автомобиль и разворачивая его в сторону асфальтированной дороги.

8.00. Севастопольский хладокомбинат Виктор Никитин.

К утру запертые на территории хладокомбината бойцы спецподразделения МВД «Беркут» и три милиционера оказались абсолютно вымотанными. Ночевать остались в отдельно стоявшем караульном помещении, где хоть и было тесновато, но было относительно безопасно в плане отсутствия бочек с опасными химическими веществами под боком. Помещение было старое, пыльное со свисающими со стен и потолка гирляндами паутины, к тому же забито всяческим хламом, который парни без всякого зазрения совести выкинули во двор, оставив только старый топчан. Даже письменный стол и тот полетел на дрова. Там же в помещении зажгли походную горелку, расстелили спальные мешки, что всегда были в запасе в автобусе, и распределили график несения вахты. Так и решили дожидаться колонны из «Золотой балки», которую обещали прислать в кратчайшие сроки для вывоза цистерн с аммиаком.

Колонна все не шла, а мертвяков перед воротами становилось все больше и больше, те сползались отовсюду, заполонив собой не только пространство перед воротами, а и дорогу, ведущую от железнодорожного вокзала. Те, кто находился ближе к воротам, протягивали свои руки через довольно толстые прутья ворот, пытаясь дотянуться до засевших по ту сторону людей, открывали свои рты, демонстрируя буро-коричневые зубы, больше попадающиеся под определение «кошмар стоматолога». Звуков нежить практически не издавала – только общий шорох от движения сотен тел, общее сипение и периодическое лязганье створок ворот друг о дружку. Створки были скреплены ровно посредине перевязанные цепочкой, которую тупым тварям не размотать, но все равно ворота как-то странно ходили ходуном под давлением толпы, изгибаясь внизу и вверху в разные стороны.

Именно поэтому было решено укрепить ворота сверху и снизу. Но для этого требовалось как-то отогнать от них всю эту толпу. Но мертвецов было так много, что простым отстрелом ближайших, дело попросту не решилось бы. А как разом отогнать такую толпу и удержать их там хотя бы пять минут, парни пока не решили, поэтому максимум что могли сделать, это одиночными выстрелами отстреливать особо резвых особей.

Свет от фар автобуса все еще освещал пространство, но Чучукин все ворчал недовольно, что с таким успехом они посадят акум, а если оставить работать движок на холостых, то закончится бензин. А оставаться в полной темноте, когда за не впечатляющей своей надежностью преградой толпится целая орава голодной нежити, как-то не хотелось. Да и вряд ли удастся заснуть. Наверное, в такой ситуации смог бы спокойно отдыхать только человек со стальными нервами. Виктор к таковым себя не причислял, хотя и нервным психом себя тоже не чувствовал.

Пожар, привлекший внимание милиционеров и ставший причиной того, что они застряли в этой ловушке, так и не погас, но благодаря ветру с моря пошел вверх по склону в сторону Исторического бульвара. Хотя вряд ли что-то угрожало этому историческому месту – самый верх склона был лишен всяческой растительности, кроме редкой травы, которая хоть и могла послужить материалом для горения, но дать нужную температуру для возгорания деревьев в парке была попросту не способна.