Бухта Туманов. Повесть

В штабе района Синицын получил пакет на имя командира, забрал почту и обнаружил, что в его распоряжении еще много времени. За обедом в штабной столовой он познакомился с начальником Дома Советской Армии и Флота, человеком здесь новым, недавно призванным из запаса.

— У вас тихо,- заметил тот,- ни светомаскировки, ни воздушных тревог. Благодать!

— Не сказал бы,- возразил Синицын, испытывая чувство досады на этого свежеиспеченного моряка, который, впрочем, говорил именно то, что часто говорил сам Синицын.- Не сказал бы!

— А что? Какие-нибудь новости? — полюбопытствовал собеседник.

Синицын неопределенно пожал плечами:

— Наше дело такое… океан, граница! Так что…- Он не договорил и холодно попрощался, довольный, что осадил этого интенданта.

Синицын давно не был в районе и замечал много перемен: новое здание ДОСААФ, городок Дальстроя с рядами новеньких бараков, крытых парусиной, авторемонтную мастерскую. Внизу, у пирсов, стоял под разгрузкой большой пароход, за ним — второй. Дальше теснились рыбачьи шаланды. На берегу сушились сети.

А в море шла своя, знакомая Синицыну жизнь: два торпедных катера, раздувая пенистые «усы», шли полным ходом и вдруг поворачивали, перестраивались в строй «фронта», потом в строй «уступа» и опять резали гладь моря. Низко над ними проносился самолет с привязанной «колбасой», слышались пулеметные очереди… Потом из-за мыса показалась подводная лодка, и катера, как гончие, ринулись ей навстречу.

«Да, брат, тебе это в диковинку — океан, граница… — снисходительно подумал Синицын о новичке-интенданте.- А мы этим живем!»

Оглядев бухту и утвердясь в том, что лучше ее нет, и не может быть места на земле, Синицын повернулся и пошел вверх по улице. Здесь было непривычно шумно, людно и, что особенно удивительно для моряка с далекой базы, много женщин. В переулке, возле недавно открытого госпиталя, сидели и бродили, опираясь на костыли, раненые.

Вдруг в окне госпиталя мелькнуло женское лицо, показавшееся Синицыну знакомым: «Неужели Валя? Разве она уже кончила свои курсы? Вот так сюрприз!» Он остановился и украдкой, чтобы не заметили раненые, посматривал на госпитальные окна. Но знакомое лицо больше не появлялось. Безуспешно прождав с полчаса, Синицын побрел на берег.

ПЕСЧАНЫЙ БРОД

Возвратившись в свою часть, он первым делом спросил о Никуленко. Но никто не видел юношу с тех пор, как он расстался с Синицыным. Митя не вернулся и к утру и к вечеру следующего дня. Его искали по всему берегу бухты, на Черной сопке, заглянули в пустую фанзу Пак-Якова. Лейтенант словно в воду канул.

Происшествие вызвало немало разговоров. Сопоставляли недавнюю ночную тревогу, следы у ручья, обрывок ремня, найденный Никуленко, с его непонятным исчезновением. Некоторые готовы были поверить, что в бухте творится неладное. Но большинство моряков считали, что лейтенант Никуленко найдется. Не такой он человек, чтобы пропасть.

— Явится как миленький,- уверял Евтушенко, который никогда не огорчался.

Капитан Пильчевский ничего не говорил. Изредка он потирал рассеченный шрамом подбородок, что было у него признаком раздражения. В самом деле: среди бела дня, без всякой видимой причины исчезает офицер, безупречный во всех отношениях. Что это значит?

О происшествии уже было доложено командованию и извещены пограничные власти. Сейчас у капитана находился начальник ближней погранзаставы — высокий усатый лейтенант Бурков, приехавший специально по этому случаю.

— Д-да… Нехорошая история, — поморщился капитан Пильчевский, узнав от Синицына, что он расстался с Никуленко еще в девятом часу утра и что они условились встретиться возле фанзы корейца, но Синицын не дождался Никуленко.

Лейтенант Бурков тоже неодобрительно посмотрел на Синицына. Он попросил держать его в курсе событий и уехал к себе на заставу.

Утром следующего дня на морском берегу, у подножия Черной сопки, была найдена фуражка Никуленко. Дело начинало выглядеть скверно.

Синицын, мучимый тревогой за товарища и считая себя виновным в том, что оставил его одного (хотя никто его не винил), попросил у капитана Пильчевского разрешения отправиться на поиски. Прежде всего он хотел осмотреть Черную сопку и фанзу. Одно обстоятельство — вначале он не придал ему значения и даже не рассказал никому — теперь его особенно смущало: то, что, проходя на катере мимо сопки, он как будто видел человека на ее вершине.

Синицын упрекал себя в том, что не повернул катера и не выяснил, кто был на сопке. Но и то сказать: начинался туман, а в тумане — хоть свой, хоть чужой — все равно не разберешь. Возможно, на туман и рассчитывал неизвестный, если это был он и если его следы были обнаружены возле ручья. Но кто он и зачем лез среди бела дня на сопку?

Синицын приближался к фанзе. Низенькая, ветхая, темная, она казалась ему теперь мрачной, почти зловещей. Какие события разыгрались здесь два дня назад? Куда исчез Митя Никуленко? Синицына тянуло заглянуть в фанзу, хотя он знал, что, кроме развороченной печи и сломанного корыта, там нет ничего.