Буксир "Кузнечик" (СИ)

Дни летели за днями. Если кто думает, что на острове, покрытом субтропическим лесом и окружённым южными морями, будет рай с туристического буклета, глубоко ошибается. Мы, впятером, постоянно трудились, как муравьи, на чей муравейник случайно кто-то наступил ногой. Проблемы возникали по неопытности и от необдуманности некоторых действий. Так получилось с возведённым жилищем. Когда наступил июль, самый холодный месяц, стало понятно, что от сквозняков и холода не спасают даже включенные на полную мощность термопанели. Дикая влажность в девяносто пять процентов, температура плюс семь и сильный ветер с океана, лишь отчасти сдерживаемый лесом, делали своё чёрное дело. Мы мёрзли и стали болеть. Деревянные стены с рваным авиационным утеплителем внутри, не выдержали никакой критики. В жару, возможно, лёгкие сквознячки улучшили бы настроение жильцам, сейчас же, все мысли были направлены на спасение от них.

Дом, нашими стараниями, стал обрастать камнем. Ударными темпами резались каменные блоки, устанавливались и сплавлялись «молекуляркой», придавая строению некий вид средневековой крепости. Общую картину дополнили крепкие ставни из листов пластика, наглухо закрывавшие окна, в дни, когда ветер был особенно холодным и пронизывающим. Закончив с наружной отделкой, руки дошли и до внутреннего обустройства. С подачи женщин была немного изменена планировка, уменьшен «каминный» зал, увеличена моя комнатка и сделан ещё один туалет. Начинка для него была просто вырезана из самолётного «отхожего» места и творчески втиснута рядом с душевой кабиной. А чтобы не лишать дам некоего эстетического наслаждения, мы вдвоём с Могуари выложили пол и часть стен санузлов каменной плиткой. Из самого, что ни на есть обычного, нефрита. Огромный валун в полтонны весом попался мне при заготовке каменных блоков для стен. Лиза узнав, что я нашёл нефритовый булыжник, очень удивилась и пояснила, что нефрит в основном находили на острове Южном. Удивление — удивлением, а зеленовато-полупрозрачная плитка, пусть не всегда правильной формы, приклеенная на остатки пены, радовала глаз при каждом посещении «сантехнических чудес». И защищала от воды деревянные конструкции. Оля, с уже заметным округлившимся животиком, впервые узревшая нашу работу, охнула и присев на край скамейки, сказала: «Ух, ты! Цивилизация!» А потом добавила, непонятно: «Ну как в метро».

Могуари подобрал обрезки нефрита и выпросил у меня обломок корундового точильного камня, невесть как затесавшегося в инструменты. Любое свободное время он посвящал возне с камнями, что-то обкалывал, обтачивал и полировал. К сожалению, более технологичные предметы вызывали у него только безграничное удивление. Даже сантехникой научили пользоваться с большим трудом. Другие достижения техники для него были волшебством и магией. Может это и к лучшему, не применит против нас. Однако постоянный, не проходящий у него, испуг при включении освещения или при взлёте «Попрыгунчика», вызывавший поначалу улыбки, стал раздражать.

Отношения с Лайзой — Лизой, тоже оставляли желать лучшего. После изгнания из её сознания матрицы хронодиверсанта, девушка стала часто впадать в депрессию. Замкнулась в себе. Несмотря на дружеское участие с моей стороны и со стороны Риты и Оли, держала эмоциональную дистанцию, ни с кем не сближаясь. Лёд в её сердце растаял только с рождением моего и Олиного сына.

Роды прошли нормально. Рита и Лиза стали акушерками, а в помощь им, в полной боевой готовности находился робот-хирург из эревитской аптечки. Как же преображает окружающих людей появление на свет нового человечка. Счастьем лучились глаза не только мамы и папы, но и добровольных помощниц. В порыве чувств Могуари станцевал и спел, в его песне удалось разобрать только пару фраз, что-то о рождении юного бога.

Малыш родился здоровым, вес три пятьсот, рост пятьдесят три сантиметра. Аптечка, настроенная на исследование, не выявила никаких генетических отклонений и только обработала пуповину заживляющим антисептиком. Кроха, ещё не получивший никакого имени, громогласно закричал, объявив о своём прибытии в этот мир, но был приложен к груди счастливой матери и умиротворённо зачмокал.

* * *