Буква А

Но что сказочка? К завершению идёт. Развязка скорая наступает. Проза – женщина прозорливая, по её всё случилось, сильная она натура, что говорить. Родила она чудесную девочку, нежную и прекрасную, а имя ей дали двойное – Ироническая Проза. Это если по документам, официально, а так Ирония. Красиво, правда? А в семье девочку совсем коротко называют, это позволительно только самым близким, для других это секрет, нам туда нельзя.

Поэт невероятно переменился от случившегося. Стал отцом! Качества другие в характере раскрылись: мягкость, заботливость, доброта. Не представляет больше жизни без своей Прозушки. Без их семьи. От нахлынувшего счастья написал торжественную оду в честь рождения дочери. А Проза от проснувшихся материнских чувств сочинила сказку и подарила девочке.

Почти конец.

А когда Ирония подросла, может, наследственность, может, среда, а может, и талант. Кто его знает? Но стала и она писать. Так тонко, чувственно, воздушно. Конечно, с юмором, но совсем лёгким, читать её написания – истинное удовольствие. Уж поверьте автору на словО. Но это, мои прекрасные читатели, совсем другая сказочка.

Конец.

-– Алекс –

Посвящается рэперу Кату Алексу

Рэп…

Рэпер…

Алекс?!

Да!

Волк он.

Нет!

Да!

Ноги кормят волка…

Эстет!

Утончённый,

Я читаю его,

Мы разные.

Нравится Эго его,

Так не могу

Я.

-– Моя Демари –

– Оленька, но как же так, почему?

Сначала я не понимал, что происходит, старый дурак. А всё на поверхности, конечно: молодая, семья есть, значит, всё может быть. Но как она ласкала меня, её руки всегда лежали так легко и нежно на моём большом, простите, немолодом, но основательном теле, я только-только привык к ней. Всё у неё ладилось, порхала просто, работала, занималась творчеством. Рисовала акварели. Её молодость и голос, такой звонкий, или всё же, теперь не важно, она, она… Ведь надо было это заметить раньше, а я заметил только тогда, когда её живот упёрся в мой. Беременна! Когда это случилось? Но что теперь. Еще немного, и она уйдёт. Как я без неё. Оленька…

С тех пор Оленьку я видел всего пару раз, заходила в отдел к начальнику один раз до, один раз после родов. Кинула в мою сторону равнодушный, ни о чём не говорящий взгляд. Немного рассказала о себе, родила девочку, назвали Марусей. Щебетала о малышке милые материнские истории. И всё. Вот так бывает. Всё закончилось, едва начавшись. Неужели это та самая Оленька? А как я ждал её прихода, надеялся. На что? На что можно надеяться, если человек уходит в декрет. Три года – это срок, и я не ангел, я не смогу её ждать целых три года. От меня опять ничего не зависит. Я зависим, получается. От женщин, уже давно. На моём веку сколько их было… Разные. Даже всех и не вспомнить… Старый, говорите? Не совсем. Ещё рабочий. Все это знают. Да и с виду ничего: шатен, цвет натуральный, слегка с проседью. Можно и возгордиться. На работе уважают. Получается, что всем со мной в коллективе комфортно. Я не преувеличиваю, многие говорят о моём безобидном характере, добродушном, что ли, на том и стоим.

Но пора мне открыться, кто я. Некоторые уж и ловеласом назвали, дальше хуже может быть. Могу не стерпеть. Потому позвольте представиться: Стол я, понимаете ли. Добротный такой, с историей. Нахожусь территориально в одном административном отделе. Теперь всё более чем понятно. От слов своих не отказываюсь, женщин обожаю, особенно в платьях и юбках. Чулки люблю… Коленки когда видны… Продолжу тему всё же. Оленька ушла. Потом всё как-то быстро получилось. Пришла новая сотрудница, как бы это одним словом… Боюсь, не получится одним. Буду по порядку. С характером. Не поддавалась сначала моему внушению. Я ей одно пытаюсь, она со своими мыслями совсем в другую сторону. А мыслей у неё, боже мой, сколько! Надо бы разобраться, систематизировать, записать. И начал я биться над ней. Хорошо, что опыт есть, занимать не надо. Я ей и так, и эдак намекаю, знаки подаю, бабушку её пришлось вспомнить. Бабушка у неё, Мария Зарудская, была редактором районной газеты, передалось и от неё маленько, чувствую, хватка есть, напор, надо только пинок небольшой, и поехали далеко-далеко… Ведь писала уже, печатали, было раз, так почему остановилась, получилось первое, значит, и дальше только лучше. Но никак пока. Не начинает, всё не раскачать мне её, хотя и качаю ежедневно. Работаю с ней в этом направлении восемь часов каждый рабочий день, а время тикает, тикает, давай уже, дорогая моя, хорошая моя, не такая, как все. Давай! Положит на меня свои руки и всё думу думает. Молчит. Никак не поймёт, что надо взять лист бумаги, положить на стол, ручку, места вон сколько, я большой, основательный, повторюсь, опытный, со мной просто, и записывай, моя хорошая, милая моя, быстренько разгружай свою прелестную головку, легче будет. И так я бился над этим внушением, бился и наконец добился. Трудно оказалось, очень. Всех своих предыдущих женщин пришлось забыть напрочь, из головы выбросить подальше. Оленьку, и ту. Даже не понимаю, почему страдал-то, ну хорошенькая, молоденькая, а дальше?