Букварь

У армян, и у азеров тоже, нравы очень суровые, больше, чем у нас. Здесь диаспора ихняя большая, и, короче, один из местных изнасиловал армянку. А для них это хуже, чем убил. Но у него папик какой-то из крутых, и он его отмазал. Через время сидит этот лох на площадке, подкатует тачка. От туда четыре ары. Привозят они пацана куда-то за город. По рукам и ногам связали и на гнилой веревке повесили в параше прямо над выгребной ямой и пол разобрали. Тот орет: вы, на гат, не знаете кто мой папаша, он вас всех попецает. И дергается — пытается ебнутый от веревок освободиться. Ну и додергался: веревка лопнула, и он вниз башкой в жидкое говно. Тут же и захлебнулся.

Мать.

Ехала машина по дороге. С двух сторон лес. Посадка какая-то. Там два друга ехали. Видят — впереди на дереве что-то белеет. Ну, они подумали, что это кто-то платок забыл. Подъезжают ближе — а это девочка маленькая повешена. Они ее быстрее сняли и в больницу. Едут, а впереди на дороге женщина стоит. Они остановились, взяли ее. Женщина села, разговорилась, то да се, смеется. Едут дальше. Тут девочка та в себя пришла и голос узнала, говорит: мама, ты же мне говорила, что не больно будет. Ну, мужики машину остановили, блядь эту вытащили и забили до смерти. Мать… Разве ж это мать. Их потом хоть и судили, но на зоне все уважали.

И смех и грех.

Мужчина с женщиной, русские. Поженились. Через время у них должен ребенок был быть. Она родила благополучно. Смотрит — врач как-то в лице изменился. Она: что такое? Врач: вы знаете, у вас негритенок. Женщина чуть с ума не сошла. А муж ее вообще чуть не убил. Она плачет: у меня ж, кроме тебя, не было никого, я сама не понимаю, как это получилось! Начали разбираться. А мама ее как-то засмущалась. Дочь: мама, что ты скрываешь? И мама призналась: у тебя дедушка был негром, но я тебе никогда не говорила. А мама ведь белая была, и эта женщина, а вот ребеночек черненький вышел. Вот как природа над людьми шутит.

Заморский жених.

Одна дура, иначе не назовешь, начала якшаться с чурбанами. Причем родители ее поощряли: все, мол, лучше чем с нашими по подвалам. А она и рада стараться. Познакомилась через подружку со студентом-пакистанцем. Родителям он сразу понравился — такой, сука, обходительный, внимательный. А ему что: кормят, поят, дочку поебывает. У них на родине ведь такое не прокатует. Камнями может и не закидают, но п… выхватить можно. Зато у нас эти туристы оттягиваются. Наобещают, что с собой за границу увезут, а наши Клавы тупые и ведутся. Короче, поженились они. Привозит он ее к себе в аул. Знакомит со своими мамой, папой, братьями, сестрами, а это, говорит, моя жена и четверо детей. Та: как жена? А я кто? — А ты вторая жена. У нас четыре жены можно. Та в кипишь: какая на хуй вторая, урод черножопый. Все, блять, я, говорит, домой возвращаюсь. А он ей: ни хуя: я за тебя калым платил — родителям твоим «малютку» и видик купил? Тебе шубу купил? Теперь давай отрабатывай. А его семья какую-то типа чайхану держала. Она мыла там все, убирала, чистила с утра до ночи. А сбежать — хера: чурка паспорт ее спрятал, денег не давал. Ну дальше долгая история она как-то родителям через кого-то сообщила, те через посольство как-то ее вытянули. Зато теперь она уже с негром встречается. Вобщем, если в двадцать лет ума нет — и не будет.

Повезло.

Это в поселке было. Одного друга послала жена в магазин за уксусом. Он две бутылки купил. Дома одну открыл, понюхал, а она пахнет не уксусом. Гланул — а это спирт. Вторую бутылку — тоже спиртяра. Чистяк! Он скорее в магазин и весь ящик взял: все спирт! Это, по-видимому, на заводе для себя подготовили, чтобы потом украсть, но ошиблись. А мужику повезло.

* * *

Люди говорят, если паука убить, то сорок грехов тебе простится. А если лягушку, то дождь пойдет.

Таня-продавец.

Отучилась Таня в школе и устроилась на рынок с подружкой торговать. Дали им носки. Вечером возвращаются они на склад. Сколько продали? — спрашивают. Двадцать пар. Сосчитало их начальство, а там в два раза больше нет. Вы как товар отпускали? Ну как: один носок да еще один. Ах же вы и дуры! Ведь там носок в носке был!

По малину.

Летом в лесу благодать. Ягоды рясно: малина, земляника, черника. Айда, девчата, собирать! Зашли далеко, по кустам лазят. Глядь — ягоды обсосаны, трава помята. Да это медведь здесь был! Быстрее текать!

Воробьиный рай.

Служил солдатик на севере, в Архангельске. А раз он после медучилища был, вот его и поставили заведующим медпунктом. Однажды зимой — а зимы в Архангельске морозные — потекли трубы отопления. Снег растаял, кругом лужи, пар. Воробьи, видно, и подумали, что весна. Начали они в лужах купаться, а потом-то трубы починили, и мороз еще покрепчал. И начали эти воробушки гроздьями падать заледенелые. Лежат, крылья смерзлись. Солдат их стал в свою шапку собирать и в форточку медпункта кидать, чтобы те оттаяли. Когда всех собрал и вошел вовнутрь — гомон, щебет, все обосрано: отогрелись воробьишки, в себя пришли. Еле их обратно выгнал и до ночи потом все оттирал. А зато ему потом удача была.