Букварь

Митрополии ошиблись. За полтора года Пантелеймон, одуревший от скуки и

безысходности в этой глухомани, уестествил всех особей женского пола Цынцерен, и

побирался к подпаску Анатолу и его любимой козочке Царанкуце. Собственно, за

уестествлением Царанкуцы священника и застал фермер Василика и несколько его,

фермера, двоюродных братьев. Они немного побили Пантелеймон, связали, заперли на

ночь в хлеву, а утром вытащили на судилище.

Убивать священника было бы не совсем прилично, поэтому перед народом встала

дилемма.

— Давайте заставим его блюсти этот, как его, — придумал один из братьев

Василики, человек мудреный, — це-ли-бат.

Толпа замолчала. Отец Пантелеймон на всякий случай завыл. Селяне одобрительно

покачали головами. Наконец, под пасок Анатол, как самый бедный, и потому смелый,

осмелился задать вопрос, мучавший всех:

— А что это такое, це-ли-бат?

— Ну, — неопределенно покрутил рукой в воздухе брат Василики, — это

такое, понимаешь, что-то вроде типа того…

Отец Пантелеймон завыл еще громче. Женщины Цынцерен, которых не пустили на

сходку, украдкой подглядывали из-за штор, и вытирали слезы. Все они очень любили

священника. Особенно им нравилось, как отец Пантелеймон объяснял, что есть

любовь.

— Любовь, — сжимал он до побеления зад прихожанки, а в плохие дни и подпаска, -

есть единение. В том числе и плоти.

Фермер Василика и его батрак, — бывший учитель, — сбегали за энциклопедией, которая

в доме учителя лежала на кадушке с квашенной капустой. От этого, хвастался учитель

Тудор, его капуста была не простая, а особенная. С ученостью. Селяне, правда,

восторгов Тудора не разделяли, и даже боялись этой капустой закусывать.

Поговаривали, что на какой странице была раскрыта тяжеленная энциклопедия, и какая

цифра там стоит, столько раз к тебе черт и явится. Замутит тебе голову словами

непонятными навроде "химера", или "павликианство"…А один фермер, Никидуцэ, даже

сошел с ума, когда ему приснился черт, сказавший слово "эвтаназия".

Но на этот раз энциклопедия была нужна. И Василика, стоя с ней на площади, читал:

— Обет отказа от семейной жизни и вообще целомудрие, был введен во второй

половине девятого века у католиков…

Все попытки отца Пантелеймона сыграть на противоречиях между католицизма и

православием провалились. Народ введение целибата в одном, отдельно взятом

приходе православной митрополии Молдавии одобрил единогласно. Встал вопрос: как

его, целибат отца Пантелеймона, блюсти. Ведь к самому священнику доверия не было

никакого, хоть он и кричал, истово крестя себя вместо связанных рук бороденкой:

— Я женюсь, слово даю, женюсь! Я больше не буду! Только с женой!

Мужчины были глухи. О чем-то посовещавшись, они притащили к столбу точильное

колесо, и снарядили подпаска за мясником Сержиу. Тот, — отец троих сочных, бойких

дочерей, — пришел почему-то с серпом и стал точить его, меланхолично улыбаясь.

— Нет грешилки, — пояснил полицейский решение схода полицейский Костаки, — так и

не согрешишь. И это, как его…. Если соблазняет тебя левый глаз, так ты вдарь по нему

с размаху, вот!

На репродуктор уселась ворона. Отец Пантелеймон глядел в серое февральское небо,

не замечая, как тают на его лице рваные хлопья снега, и жалел, что передумал

поступать в Полицейскую Академию, и сдал документы на богословский факультет.

Он жалел себя, свою молодость, и Кишинев, в котором сейчас, должно быть, уже

открылись ночные клубы. Какое сегодня число? 14-го февраля? Губы отца

Пантелеймона тронула слабая улыбка. День Влюбленных. Наверняка в "Черный слон"

будут бесплатно пускать девушек в маскарадных костюмах, будет тематическая

вечеринка, и все они напялят медицинские халатики, и из-под края халатиков будут

выглядывать аппетитные ляжки, такие желанные, такие…

На отца Пантелеймона снизошла последняя эрекция.

Черепаха

Черепаха была некрасивой, но обаятельной. Знаете, бывают такие девчонки в школе.

Всех волнуют, хотя если присмотришься, ничего особенного в них нет. Я, конечно,

имею в виду внешность. Потому что это то самое, из-за чего такие все девчонки всех

волнуют, и все за ними бегают, — штука не материальная. Если, конечно, эти девчонки

не из разряда шлюх, которые отсасывают за пустой трибуной на поле для занятий

физкультуры. В общем, я говорю о магнетизме. Во мне эта штука тоже есть. Как

сказала мне когда-то одна, очень красивая девушка:

— Где тот магнит, который тянет меня к тебе?

Судя по всему, она не рассчитывала, что я отвечу. Иначе с чего бы сразу после этих

слов начала целовать меня? Ладно, все это было давно. Много лет прошло. И вот, я

стою с Ирой на кишиневском "Арбате", где неудачливые художники продают свои

картины иностранцам и бандитам, — глянцевые холсты с русалками, березками и

огненными цветами на грудях обнаженных женщин, — и просто безделушки.

Украшения, благовония, народные музыкальные инструменты. Я всегда хотел купить

один такой: много трубочек, стиснутых металлической скобой. Но Ира меня

отговорила.

— Ты вряд ли научишься на нем играть, потому что у тебя нет слуха — объяснила

она мне, — давай лучше купим краски. Старые заканчиваются.