Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

— Игра в шахматы… От директора нельзя было отделаться. Выкуривали по пачке папирос. «Давай ещё разок, я тут ошибся, ну давай ещё разок!» — и так до трёх часов ночи. А завтра с утра на урок…

В одной из калужских газет довелось найти любопытный, но малодостоверный рассказ о шамординских шахматных баталиях:

Играл Булат Шалвович хорошо, лишь учитель физкультуры Борис Харитонович Кузин играл с ним на равных. «Если Окуджава проигрывал, — вспоминает Борис Харитонович, — то горячился, нервничал, говорил, что летом к нему приедет из Москвы его одноклассник Виктор Корчной и всех здесь в шахматы разобьёт в пух и прах»[27].

Здесь вызывает сомнение не только то, что никому тогда не ведомого ленинградца Корчного, к тому же на семь лет младшего, Булат якобы называет одноклассником, но и реакция на проигрыши, похоже, перепутана с директорской. Да и сказать, что Булат играл хорошо — сильное преувеличение.

Но больше всего в школе любили волейбол. Прямо перед входом в школу была волейбольная площадка. Почти всё светлое время дня там самозабвенно сражались учителя. И не только в неучебное время — даже между сменами или во время свободных уроков. Составилось две команды: одна состояла из Михаилов и Михайловичей, другая из всех остальных. Капитаном команды Михайловичей был физик Николай Михайлович Гудков. Кроме него, в команду входили учитель физкультуры Михаил Илларионович Гончаров, директор Михаил Тихонович Солохин. В другой команде были Борис Кузин, Булат Окуджава, историк Николай Ефимович Якушов.

Вера Яковлевна Кузина:

— Народу собиралось — пропасть. Такое было тут, я не знаю, ой-ёй-ёй, битва была, пока не разгонишь. Они всё играли, всё играли. А Галина Васильевна стояла всё время около скверика и смотрела, болела за своего Булата. Играли до самой темноты, пока мяч видно было.

В доме у Окуджава один стол был на троих, за ним все по очереди занимались: старшие проверяли тетрадки, младший делал уроки. За тем же столом Булат работал над стихами.

Он не прекращал писать. Но его почему-то не печатали…

Я работал в деревне, я там тоже писал, и оттуда я стал посылать свои стихи в областную газету, и мне вежливо там отвечали: да, стихи неплохие, но ещё не достаточно хорошие, вам нужно читать Пушкина, Лермонтова, Некрасова. А я сам преподавал Пушкина, Лермонтова и Некрасова…

В Шамордине Булат об этих своих злоключениях не рассказывал, да и вообще мало кто знал, что он пишет стихи.

Вот Борис Харитонович Кузин помнит:

— Как-то дома у Булата играли мы в шахматы, и он мне показал вырезки из дивизионной газеты со своими стихами. Я был очень удивлён, не знал, что он стихи пишет.

Помнишь, ветер дым распушивал,
Фронтовая ночь плыла.
За деревнею разрушенной
Ты меня подобрала.
От заботы не избавилась,
Громкой славы не ждала,
Не забыла, не оставила,
Смерти в руки не дала.
На распутьи в утро раннее
Лишних слов не говорят.
Ты мне даришь на прощанье
Только взгляд… Тоскливый взгляд…[28]

Фронтовые стихи Булата нравились Кузину, ведь он тоже воевал.

А Николай Михайлович Гудков вспоминает, что как-то приезжал в Шамордино незнакомец, спрашивал Булата, и, не застав его, интересовался, есть ли у того новые стихи. «А я и не знал, что он стихи пишет, и ничего Булату об этом не сказал».

Возможно, это корреспондент газеты, которую Булат бомбардировал своими стихами, заезжал по каким-нибудь надобностям да заодно и решил познакомиться с местным поэтом. Булат о его приезде так ничего и не узнал.

Ну, в общем, стихам своим Булат посвящал немало времени, и бедному Виктору доводилось делать уроки за столом, только когда Булат отсутствовал.

С братишкой отношения у Булата складывались не лучшим образом. У того характер тоже был не подарок.

Вера Кузина:

— Они ссорились частенько, между прочим. Частенько ссорились. Ну, они оба заводные были.