Булат

– Да ну? Уж не секрет ли ковки булата он в виду имеет? – спросил кузнец у брата, словно Афанасия в комнате и не было.

Не понравилось купцу такое обращение.

– Негоже о присутствующем говорить так, будто его вовсе нет, – подал голос купец с подушек. – Невежливо.

Кузнец глянул на него вскользь и, хмыкнув, поправился:

– Уж не секрет ли ковки булата ты имеешь в виду, чужеземец?

– Его самого.

– И в чем он состоит?

– В зелье тайном, – прищурился Афанасий. – Известно, что из полос разного металла булат куется. Оттого и свойства его таковы. И крепость, и гибкость. Но не так просто сварить те полосы в один цельный кусок, да еще и определенный узор получить, да твердость, гибкость и остроту выкованному клинку обеспечить. Так ведь?

– Истинно так, – кивнул брат-кузнец.

– Это потому, что после нагрева в горне полосы металла поверхность ее окисляется, и пленка окислов соединению препятствует. А чтоб соединение случилось, надо те окислы с поверхности удалить. Вот для того зелье и надобно. Достаточно насыпать, и куй себе на здоровье.

– Температура сварки и способы удаления тех окислов – у каждого мастера главный секрет. Когда наступает пора сваривать пластины, мастера знатные выгоняют всех из кузницы. А если не удается, творят над металлом обряды и ритуалы. И посыпают его пеплом заживо сожженного животного или кровью кропят, а то и с опилками те порошки смешивают. Дело известное. А к тебе-то секрет как попал? Какой мастер поведал?

Афанасий кратко, не вдаваясь в подробности, пересказал историю того, как попали к нему заветные мешочки. И про то, что россыпью все порошки, и про то, что надо опытным путем подобрать пропорцию. Выложил все, как на духу.

Когда он закончил, братья некоторое время сидели молча, качая головами. Наконец хозяин лавки разлепил лоснящиеся губы.

– Слишком невероятна история твоя, чтоб быть неправдой. Такого не сочинишь. Верим мы, – он взглянул на брата-кузнеца, тот кивнул, – тебе. И в зелье верим. А сколько ты хочешь за секрет?

– Пять дюжин золотых, – назвал Афанасий заранее обдуманную цифру.

– А не многовато ли?

– С учетом того, сколько мне пришлось пройти, чтоб заполучить секрет этот, в самый раз, – твердо ответил купец и почувствовал, как возвращается к нему былая хватка. – А если вы не готовы, так наверняка найдутся еще кузнецы…

– Тише, тише, чужеземец. Не горячись, – воздел руки брат-купец. – Это большие деньги, мы столько в лавке не держим. Прямо сейчас заплатить не сможем. Но в дом пошлем слуг, велим принести. А можно ли взглянуть на то зелье?

– Так я его с собой тоже не ношу, в надежном укрытии храню от греха. Давайте лучше после полудня встретимся где-нибудь в месте безлюдном, я вам по щепотке всех составляющих отдам, расскажу, покажу, что знаю. А вы тем временем мошну набьете и поднесете. Идет?

– Хорошо, давай так. Знаешь старую башню у стены в западной части города? Под ней площадь небольшая. Там мало кто бывает, никто нам не помешает. Договорились?

– Договорились, – кивнул Афанасий. Где башня, он не знал, но в любом случае собирался проверить это место до того, как придет туда с товаром.

Чтобы скрепить сделку, он протянул над дастарханом руку, но братья посмотрели на него недоуменно. Ну и ладно, раз у вас по-другому принято, подумал купец и сделал вид, что тянется за самым дальним кумганом. Сгреб его за кованую ручку и отхлебнул прямо из горла. Поставил обратно и, заев кислой виноградиной приторно сладкий шербет, утер усы. Встал, не прощаясь, вышел за дверь, спустился по лестнице и покинул двор через открытые ворота.

Мысли его были мрачны. Как-то слишком уж все получалось легко. Гладко. Не бывает так. А где подвох, он распознать не мог. Ну да ладно, с бедами он привык разбираться, когда они придут, а до того лучше сделать все, чтоб они и не пришли.

Дошел до чайханы. Поднялся на открытую террасу, где коротал время мулла за пиалой чая и пахлавой. Близоруко щуря глаза, тот разбирал разные подчерки, коими была исписана книга, шевеля от напряжения губами. Так увлекся, что даже не заметил, как подошел Афанасий, и не оторвался, пока тот не положил ему руку на плечо.

– Ой, это ты? – спросил мулла, глядя на друга затуманенным от мыслей, медленно проясняющимся взором.

– Нет, иблис с медными крыльями на хромом ишаке, – пошутил Афанасий.

– А это… – мулла протянул книгу, – это… – и замолчал, не найдя слов, а затем, как в омут головой, выпалил: – А ты кто?

– Купец, странник. Так же, как и раньше, – пожал плечами Афанасий.

– Из каких земель, какой веры? Из этих? – он ткнул пальцем в острый профиль Мигеля, удачно срисованный Афанасием еще до того горького предательства.

– Нет, не из этих. Да и так ли это важно?

– Ну… Наверное, не очень. Но я как-то не ожидал, – замялся мулла.

– В том и дело. Неужели то, что я веры не исламской, сотрет все наши дела с тобой? И то, как мы жизнь друг другу спасали, затмит?

– Да нет, конечно, что ты, – мулла взмахнул руками, словно отталкивал от себя кого-то.

– То-то и оно. Слушай, другие у нас с тобой дела есть, понасущнее.

– Какие? Кстати, сходил как? Получилось?