Булатный перстень

— Нет ее. Ты вот что — ты там побудь, пока я не вернусь. Я заплачу. Дождись меня, ради бога. Я, может, к полуночи буду, а может, вовсе к рассвету. Что надобно — полотенца там, ну, я не знаю, — все бери. Ох, черт, я ж тряпье в окошко покидал…

— А твоя?

— Не придет, говорю. Делай, что надобно.

— Верно Андрей Федорович сказал! Сюда-то и следовало вести! — вмешалась мещанка. — Идем, матушка, идем. Там, поди, и котла с водой еще греть не поставили!

Поликсена опять закричала. Новиков кинулся к калитке и вдруг остановился — если бы он в таком виде побежал по улицам, непременно следом погнались бы десятские, связали и сдали в бешеный дом. Он поспешил обратно — хоть чулки натянуть и туфли обуть. Старые туфли стояли в кабинете, а вот чулки лежали в комоде, который был в спальне, а там женщины хлопотали над роженицей.

Моряк всегда найдет выход из положения. Новиков вошел в кабинет и достал из тайничка деньги. Потом он, взяв в сенях ту епанчу, которой укрывался частенько при ночной рыбалке, закутался и отправился в ближайшую лавку.

Там уже знали, как он вышвырнул из дому супругу.

— Твоя-то кричала — молодую девку завел, она к тебе с брюхом притащилась, — сказал приказчик, выдавая простые нитяные чулки и рубаху.

— Дура она. Дай-ка я тут у тебя и оденусь. Жаль, кафтана на мои телеса у тебя не найдется.

— Кафтана точно нет, а могу дать балахон, он чистый, потом вернешь.

— Белый, поди? — Новиков вовремя вспомнил, что предстоит ночная беготня. — Может, бурый есть? А лучше бы черный.

Вдруг приказчик расхохотался.

— На грех ты меня, сударик, навел! Ох, на грех!

— А что такое?

— Да у хозяина нашего какой-то женин дядька скончался, был дьяконом, оставил сундук с рухлядью. А там — подрясники старые, как раз твоей милости впору. Хозяйка хотела на тряпки пустить…

— Тащи сюда!

— Так подрясник надеть — благословение, чай, нужно?

— Один раз можно и без благословения.

Так и вышло, что в дом к Колокольцевым Новиков прибыл в почти маскарадном наряде. Считая себя великаном, он все дивился тому, что покойный был даже его выше, и только что не наступал на обтрепавшиеся полы.

— Собирайся, — сказал он Михайлову. — Лодочника я нанял, лодчонка ходкая. Сам он — на руле, гребцами — парнишки, его племянники.

— Ты кого это обобрал? — изумленно спросил Михайлов, глядя на величественную фигуру в подряснике.

— Ох, у меня сегодня такой денек… потом расскажу…

Новиков посмотрел на циферблат напольных часов.

— Она, может статься, уже и отмучалась…

— Кто?

Разумеется, первым делом Михайлов подумал о Настасье.

— Девица. Может, уже сыночка родила… Да что ты на меня вытаращился?! Идем! Как ты — тростью пользоваться выучился?

— С грехом пополам. Вытащи меня отсюда, трость-то стучит, как бы мое «ни то ни се» вдогонку не кинулось.

Но оказалось, что без Родьки не обойтись. Михайлова привезли в дом разутым, в обуви пока нужды не было. А отправляться на прогулку босиком, с бинтами на одной ноге, он не мог.

Родька, безумно довольный, что может помочь в загадочном деле, приволок откуда-то старые валяные сапоги с обрезанными голенищами. Это для Михайлова была сейчас самая подходящая обувка. Опираясь о мощное новиковское плечо, он без лишнего шума выбрался в сени. Там караулил Кир Федорович. За десять копеек он согласился молчать и даже перекрестил Михайлова с Новиковым.

— Скорее, скорее, — торопил Михайлов. Родька должен был идти за ними следом, да застрял, и появилась надежда, что удастся от него сбежать.

Но отчаянный гардемарин в чине «за мичмана» ухитрился выскочить из дома раньше старших по званию, да еще и стоял посреди улицы с пистолетом в руке. Откуда взялся пистолет — признаваться не желал, а только просил, чтобы ему как следует надели на плечи епанчу.

— Ладно, будь по-твоему, — сказал Михайлов. — Новиков, не спорь. Нам нужен человек, который будет стеречь на Адмиралтейской. Я буду в лодке, ты с Усовым — на Мещанской, а на Адмиралтейской кто Майкова при нужде перехватит?

— Я должен буду задержать его? — взволнованно спросил Родька. — Могу ли я в него стрелять?

— В самом крайнем случае, — позволил Михайлов, уверенный, что сумеет прежде побеседовать с Майковым и обойдется без стрельбы.

Новиков с некоторым трудом спустил Михайлова с Родькой в лодку. Довольно скоро добрались до условленного места, деревянного спуска к воде, и Новиков, взяв с собой парнишку-гребца, пошел на поиски Усова.

Ефимка Усов устал неимоверно, однако усталость была ему в радость — он знал, что занят важным делом, но пребывал в странном состоянии — уже на грани сна и яви. Хорошо, что Новиков знал, где его искать. Оставив наблюдать парнишку, Новиков повел Ефимку к лодке, и там Усов на радостях, что встретился с крестным, несколько очухался.

Он доложил, что люди, поставленные Майковым, исправно сменяют друг дружку, но тот, за кем они охотятся, еще не появлялся.

— А что, братцы? Коли мы все тут — не посмотреть ли, что хранится в квартире господина Нерецкого? — предложил Михайлов. — Нас трое, вот еще дядя Ефрем четвертый…