Булатов курган

— Советую быть с ним поосторожнее… — Он поднял глаза. — Михаил Михайлович — это глыба, насядет — дух вон, А ты зря не едешь в райком. Вызывал он тебя?

— Времени нет. Если нужно, сам прикатит. На то государство им машины дает.

Они вышли из коровника, закурили. Кондрат приподнял голову, приостановился. Ветер, как стадо серых гусей, гнал облака за реку, за темную гряду леса. Облака уже не ползли низко над головой, а поднялись высоко. В провалы между ними все чаще показывалось синеватое небо. Тогда от яркого света начинало ломить глаза. На душе у Кондрата было легко. Боясь потревожить нахлынувшее чувство, он молча взглянул на председателя. Горбылев шел все той же размеренной походкой.

3

Настроение Горбылеву испортила Терехова. Она неторопливо зашла в кабинет.

— Что нос повесил, Егор Потапович? Уж не заболел ли? — участливо спросила она, всматриваясь в председателя. Он за последние дни осунулся. Всегда подкрученные усы обвисли.

— Ерунда! — отмахнулся Горбылев. — Сводку по бригадам составила? Нет? Вот я сниму с тебя стружку, тоже заболеешь.

— За что с тебя-то снимали, Егор Потапович? — не унималась Терехова. — Ты и так печешься о хозяйстве.

— Это мало кому известно. Недостало кормов — ты виноват. Перерасход горючего — опять ты. Касса пуста — вдвойне шкуру дерут. А тут Земнов натворил — опять тебя бьют.

— Земнова народ поддержал, а так что бы он мог сделать?

— Ерунда! — Горбылев уставился на Терехову, передразнил: «Поддержал!» Кто людей надоумил?

— Небось винишь и за Вороного? Кондрат тут ни при чем. Сама видела, как Кравчиха запрягала.

— Что ты говоришь? Не пойму? — Глаза Егора Потаповича уставились на Терехову.

— Очень просто: обратила да хомут на него. Вот убедись сам, — кивнула она на окно, — а то опять скажешь, склока.

По затопленной грязью, осклизлой дороге Вороной тянул нагруженную доверху черноземом телегу. Сбоку, держа вожжи и хлыст, шла Нюська. Жеребец, не привычный к тяжелой работе, то и дело останавливался, озираясь по сторонам.

— А ну-ка, сюда Кравцову! — не попросил, а скорее приказал Горбылев. И про себя решил: «Буду по всем правилам строг».

Но стоило лишь Варваре зайти в кабинет, как лицо его расплылось в улыбке.

— Садись, Варвара Сергеевна. Что-то давно с тобой не видались, — начал он, подкручивая усы.

Ласковый тон насторожил звеньевую. «С чего бы так?»

— Рассказывай, что нового? Как дела с рассадой?

— Не нынче, так завтра окончательно посеем… — Варвара начала докладывать о делах звена. Рамы уже готовы, только недостает чернозема. Семена у Тихона получила, и сейчас их перебирают. Она не забывает о свекле, которую решили сажать в этом году, достала книжки. А вот семян пока нет.

Горбылев будто и не слушал ее. Склонясь над столом, он старательно что-то писал.

— Странно. Ни председатель, ни правление колхоза не поддерживают новое дело! — заключила она.

Услышав упрек, Горбылев резко выпрямился, потрогал усы.

— Выходит, не председатель у вас, а ерунда на постном масле? — Он оттолкнул стол, заходил по кабинету. — Отказывается от нужных дел, зажимает новое. Зачем вам такой? Но пока я не переизбран, мои распоряжения прошу выполнять! — последние слова произнес четко, с расстановкой, будто его могли не услышать.

Варвара удивленно взглянула на председателя. Он уже не казался ей, как всегда, добрым и даже приторно ласковым. В глазах появился рыжеватый отблеск. Видать, ее замечания задели за живое.

Горбылев остановился против нее, взгляды их скрестились. Варвара не отвела глаз, а продолжала смотреть смело в упор.

— Кто позволил запрягать Вороного? — жестко бросил он. — Распущенность! Делают что хотят. Одна лошадь кровную берет без спроса, другой какие-то звенья создает украдкой. Каждый, видишь ли, самовольничает.

— О звеньях решило открытое партийное собрание. Оно проводилось вместе с правлением. Ты читал протокол? — Варвара тоже поднялась со стула, выпрямилась.

Горбылев ожесточенно рванул усы.

— Решило?! — уже не говорил, а кричал он. — А вы подумали, что район плана на ваш бурак не спустил.

— Без нянек обойдемся.

От волнения у Горбылева перехватило дыхание.

— Ер-рун-да! — с расстановкой, по слогам произнес он и, скомкав недокуренную папироску, швырнул на пол. — Снял бы с вас Строев стружку, тогда заговорили бы по-другому. «Без нянек!» Зимой хозяйничали с торфом. Лошадей порвали, трактор искалечили. А в колхозе дел прорва.

— Для сельпо за товаром ездить?

Горбылеву словно плеснули за воротник кипятку, но он сдержался и отрывисто, с расстановкой приказал:

— Вороного… немедля поставить во двор!

— Как же с черноземом? — спросила Варвара.

— Поставить во двор! Ясно?

У двери Варвара задержалась.

— Пока не будет другого транспорта, Вороного не отдам! — решительно заявила она и вышла.

На крыльце ее встретил Бадейкин. Взглянув на ее возбужденное лицо, он спросил:

— Что ты как с гвоздя сорвалась?

— Так себе!.. — раздраженно ответила Варвара.

— Вышла бы замуж, успокоилась.

— Уж не за тебя ли? — остановилась она.

— А почему бы и нет? Согрел бы твою постель, в обиде не осталась бы!

Он подошел к ней и обнял за талию.

— Ох и пара бы была. Позавидовали.