Булавин

Когда пришла пора, женили добра молодца по заведённому давно обычаю. Жил тогда Кондрат в станице Трехизбянской близ устья Айдара, левого притока Северского Донца, к востоку от Бахмута и Тора. Дело подошло к осени, работы в поле закончились; припасли все, что необходимо, для долгой зимы. Отец и мать решили — играть свадьбу.

Нарядные родители с сыном-женихом ехали в хутор, сватать невесту поздно вечером — не дай, господи, чтобы кто-нибудь их увидел, повстречался на дороге; добра не жди! Надо тогда возвращаться домой... Если складывалось удачно, приезжали в хутор. Полагалось остановиться у знакомых. От них в дом невесты шел посланец, чаще всего — пожилая казачка:

— Согласны ли принять сватов?

— Как не согласны? Согласны.

Радостные сваты подъехали к дому. Их встретили родители. Афанасий, отец Кондрата, и его жена полны сознания торжественности момента:

— Во имя отца и сына и святого духа!

— Аминь!

Вошли в дом:

— Здравствуйте, хозяева! Доброго вам здоровья и благополучия.

— Здоровы будете. Садитесь, будьте как дома.

— Спасибо на добром слове.

Правила старинного вежества соблюдают неукоснительно и хозяева, и сваты. Отец невесты степенно разглаживает усы и бороду, пытливо смотрит на родителей и сробевшего жениха:

— Погодка-то нынче... Хорошая...

— Слава богу. Хорошая.

В разговор вступает хозяйка:

— Добро пришло казакам — все, кабыть, успели в поле и дома. Как у вас-то? Всего напасли, поди?

— Не жалуемся, хозяюшка. Дал господь вёдро, все сделали загодя. Теперь всю зиму спокойно будет.

— Слава богу!

— Да... Незадача, вишь, у нас получается: кое-что купить надо...

— Что же?

— Да вот, может быть, коровку... Или шубу соболью...

— Вот как! Неужто в том нужда большая? И кому понадобилось? Есть же у вас все...

— Так-то оно так...

Долго еще вокруг да около крутился-вязался разговор. Соблюдая приличия, перебрали все станичные новости: кто женился и родился, заболел или умер; что на Дону слышно: времена наступили трудные, царь-батюшка, слышно, затеял войну со шведом, а тут с туркой и крымцами неспокойно, еле-еле замирились. Требуют на войну донские полки; да и по всей России, говорят, берут в солдаты мужиков из деревень и городов. Подати большие положили на православных, А те, обнищав и обессилев, бегут от тягот. Добираются и к нам, на Дон и запольные реки, селятся в станицах и хуторах, бедствуют, работают на казаков. Жалко их, несчастненьких!..

Проходит час-полтора. Как и полагается по древнему чину, сваты переходят к делу:

— Да... Вот мы и говорим: купить кое-что надо. Для того и к вам приехали, дорогие хозяева.

— Какой же товар вам надобен?

— Да слышали мы, что вы имеете хороший товар. И продаете как будто...

— Что же, батюшки-светы?..

— Да дочь вашу, красную девицу...

— И вы за этим делом приехали?

— Так, истинно так! Приехали невесту посмотреть.

— Вот оно что! Ну что ж. Есть у нас красная девица, доченька наша ненаглядная.

— Что же ее не видно? Чай, не за горами, не за лесами? Не за Доном-батюшкой скрывается?

— Да нет. Тут она, рядом.

Хозяйка идет в горницу. Там, едва дыша от волнения и ожидания, сидит на лавке дочка, рядом с ней — подруга. Мать ласково зовет ее:

— Доченька! Выйди к гостям.

— Ой, мама! Страшно что-то...

— Не бойся, кровинушка моя! Пора пришла тебе. Суженый приехал, ждет тебя, не дождется!

— Слушаю, мама. Да боязно очень.

— Ничего, ничего, доченька. Войди сюда, не плачь, будь разумной и послушной.

В залу входят матушка, за ней подруга, последней — смущенная невеста. Не поднимая глаз, краснея и бледнея, остановилась посреди куреня, низко поклонилась родителям и гостям. Но исподволь, незаметно метнула взгляд на Кондрата. Красивый, среднего роста, крепко сбитый, молодой казак нравился Любушке. Она давно его приметила, выделила среди станичных парней.

Кондрат тоже стеснялся, но держался смелей. Подруга Катерина и невеста ручкаются с будущими свекром и свекровью. Потом невеста подает руку жениху. Молодец смотрит на нее во все глаза; на минуту замешкавшись, делает почин, представляется:

— Булавин Кондратий Афанасьевич.

— Провоторова Любовь Поликарповна.

Старая Авдотья Прохоровна, мать Кондрата, радуется, говорит, всхлипывая и стирая с глаз слезы концом расписного платка с пышными кистями, ее родителям:

— Пусть уж друг на дружку посмотрят с глазу на глаз, постоят вместе.

Сватья свадебный чин знают, блюдут его каноны. Кондрат и Любаша отошли к окну, постояли, вернулись к остальным.

— Пройдись-ка, доченька, — просит Авдотья Прохоровна. — Посмотрим на тебя, лебедь белую, красавицу нашу писаную.

Невеста, стуча каблучками, не спеша двинулась к божнице, оттуда обратно, к двери. Все остались довольны: никто, ни сватья, ни молодые, не выразили удивления или недовольства. Того требовал обычай, и его исполняли истово и серьезно. Жених и его родители убедились, что невеста хороша и станом и в ходьбе — выступает плавно, держится прямо; не обидел ее господь — ни хрома, ни горбата, все на месте, как и положено молодой и крепкой казачке, будущей жене-работнице, матери Кондратовых детей, внуков Афанасию и Авдотье. Сват одобрительно крякнул: