Булавинские хроники. Жизнь в удивительной деревне

Пару лет назад Петр Сергеич вдруг пропал, как-то очень внезапно, буквально в один день: собрался и уехал из деревни, чтобы больше не появляться. Через некоторое время стало известно, что дом выставлен на продажу. Он просил за него сначала триста тысяч евро, теперь вроде бы снизил цену до шести миллионов рублей (это двести тысяч долларов), но продать пока не может. Непонятно, почему его исчезновение произошло так внезапно. Говорят, сейчас живет в Уфе. Может быть, какие-то бизнес-интересы, его собственные или сына?

Что касается Волосковых, то это тоже семья из московской интеллигенции. Дом был куплен еще родителями нынешней владелицы Маши, которые работали в системе Академии наук и даже каким-то образом пересекались по работе с моей родней. Правда, мы выяснили это только когда случайно встретились в Булавино. Сама Maшa окончила мехмат и преподавала в Университете.

Эту семью преследуют разные несчастья по части здоровья. Дочь Маши, Олечка, которая лет на десять меня младше, была искалечена в роддоме и осталась парализованной. Мать за ней преданно ухаживает всю жизнь, носит ее на руках, смогла дать ей домашнее образование, научила полупарализованной рукой работать на компьютере. Они каждый год, вплоть до последнего времени, приезжали в Булавино (Олечка на инвалидной коляске, для которой в доме сделан специальный пандус для въезда). Сын Маши тоже, к сожалению, нездоров – страдает психическими расстройствами. Тем не менее ему удалось найти отличную преданную жену, которая практически смогла его вылечить, – он потолстел, начал работать.

И надо же было такому случиться, что эта прекрасная женщина погибла в автомобильной катастрофе, и вдобавок тогда, когда сама Maшa упала на эскалаторе в метро и сломала себе шейку бедра. Сын тут же снова попал в психушку, за Олечкой оказалось некому ухаживать… Короче, несчастная семья, что и говорить.

Все думали, что они продадут свой дом и не будут больше ездить в нашу деревню, однако они как-то выкарабкались и в этом году приехали снова, хоть и ненадолго.

Может быть, стоит упомянуть еще об одном доме, который стоит непосредственно рядом с домом Мити. Хотя я не знакома с нынешними хозяевами, но в прошлом с ним связаны такие бурные события, что неплохо бы и рассказать о них.

Дом был построен на выделенном пустом участке одним московским бизнесменом по фамилии Никитин (кажется, у него рекламный бизнес). Участок был маленький, неудачной трапециевидной формы, хоть и у самой воды. А дом хозяину хотелось большой, и в результате вышла трехэтажная «башня», которая выглядела довольно-таки непропорционально. Дом обнесли единственным в деревне забором в виде металлической решетки (у всех остальных стоит скромная сетка-рабица) и начали класть в нем камины и печи. И, видимо, неудачно что-то сделали с трубой. В один ужасный день осенью, когда в деревне уже было очень мало жителей, возник пожар. Как говорят, при пробной топке печи вспыхнула гибкая черепица на крыше.

Дом сгорел, как свечка. Дул сильный ветер, слава Богу, что в сторону озера, и только поэтому чудом не загорелись два соседних дома (в том числе и тот, который теперь купил Митя). Рабочие не пытались тушить горящее здание – невозможно было подступиться. Они сидели на крышах соседних домов и поливали водой эти крыши, чтобы не перекинулось пламя. Бог был милостив, и распространение огня действительно удалось предотвратить, однако от трехэтажной башни остались одни головешки.

Мало того, чуть ли не на следующий день в Москве был убит хозяин этого дома. В чем там было дело, не знаю, наверное, с кем-то что-то не поделил или перешел кому-то дорогу. Так или иначе, говорят, к его машине на улице подъехал мотоциклист и положил на крышу машины взрывчатку. Взрыв был такой, что от машины и людей, которые в ней сидели, ничего не осталось.

После его гибели осталась вдова Татьяна, которая приняла решение участок не бросать, а восстановить дом. Это ей удалось. Теперь дом уже не трехэтажный в виде башни, а обычного размера, но так даже лучше, он гораздо красивее выглядит. Сейчас его еще достраивают рабочие-молдаване, и, вероятно, вдова будет приезжать сюда на лето. Тоже, кстати, пример человеческой твердости и упорства.

Остальных жителей деревни я практически не знаю, только на уровне шапочного знакомства. Поэтому от рассказов о них вынужденно воздерживаюсь. Всего я насчитала 48 жилых домов помимо хозяйственных построек, фермы и гостиницы.

По историческим данным, в 1909 году в деревне насчитывалось шестьдесят домовладений (дворов с постройками), из них жилых сорок два, и триста пятнадцать жителей. По количеству домовладений, как мы видим, деревня практически восстановилась, и, если посчитать еще и моркуновские гостиницы, ферму, рабочие общежития, галкинскую «макдональдсовскую» заготовку для будущей сдачи внаем, то как раз под шестьдесят «дворов с постройками» и получится. Однако если постоянными жителями считать только тех, кто в деревне зимует, то вместе с временными рабочими выйдет никак не больше десяти человек.

О лесах и грибах