Бульдог Драммонд (следствие ведет Хью Драммонд)

Дверь открылась, вошел пожилой мужчина. Хью поднялся, и девушка представила их друг другу. – Мой старый друг, папа, – сказала она. – Вы, должно быть, слышали, что я говорила о капитане Драммонде?

– Я не вспомню имя, солнышко, – ответил он вежливо, хотя явно впервые слышал эту фамилию. – Но я боюсь, что стал немного забывчивым. Я рад знакомству, капитан Драммонд. Вы останетесь пообедать, конечно?

Хью поклонился.

– Я хотел бы, господин Бентон. Большое спасибо. Боюсь, что визит мой был немного неофициальным, но оказавшись в этих краях, я почувствовал, что должен заехать и повидать мисс Бентон.

Хозяин улыбнулся рассеянно и, подойдя к окну, стал смотреть через опускающийся вечерний сумрак на дом напротив, наполовину скрытый за деревьями. И Хью, который наблюдал за ним из-под полузакрытых век, видел, что он внезапно сжал обе руки в жесте отчаяния.

Нельзя сказать, что ужин был особо веселым и торжественным. Господин Бентон ощутимо смущался и кроме нескольких отрывочных замечаний едва ли говорил вообще; девушка, которая сидела напротив Хью, в основном наблюдала за отцом, хотя и сделала пару попыток завязать светскую беседу. Этот напряженный ужин стал для Драммонда бесспорным доказательством серьезности ситуации. Никаким розыгрышем здесь не пахло.

Как будто не замечая ничего странного, он молол вздор в своем обычном стиле, не учитывая, ответили ли ему или нет. Но все время его разум деловито работал. Он уже решил, что роллс-ройс не был единственным автомобилем, который мог сломаться вдали от города, так что хозяину нужно где-то переночевать. И затем – сам не поняв, как, – он предложил сходить и познакомиться поближе с «Вязами».

Ужин закончился, и служанка, поставив графин перед господином Бентоном, ушла из комнаты.

– Бокал хорошего портвейна, капитан Драммонд! – провозгласил Бентон, открыв бутылку штопором. – Старое довоенное вино, за которое я могу ручаться.

Хью улыбнулся, и как раз когда он сжал в руке тяжелую старую бутыль, из окна донесся полузадушенный крик, заставивший его напрячься. Штопор выпал из ставших бессильными пальцев господина Бентона, разбив пиалу на столе. Лицо пожилого джентльмена стало чрезвычайно бледным.

– Прекрасно! Редко попробуешь такое в наши дни, – заметил Хью, наполняя бокал. – Вина, мисс Бентон? – Он посмотрел на девушку, которая испуганно и напряженно смотрела в окно. – Выпейте! Ибо вино веселит сердце человека…

Его тон вывел Филлис из транса, она протянула ему бокал.

– Нальете? – спросила она, и он увидел, что она дрожит.

– Вы… Вы слышали… что-нибудь? – Бентон тщетно пытался говорить спокойно.

– Ночная птица? – ответил он с напускной легкостью. – Жутко они кричат, не правда ли? Иногда во Франции, когда все было тихо, кто-нибудь вскакивал из-за этих криков. И попадал под немецкую пулю.

Хозяин потихоньку приходил в себя, Драммонду удалось снять напряжение. Но сам он умудрился опустошить бокал портвейна одним глотком, даже не заметив этого…

Снаружи было тихо; никаких новых жутких криков. Драммонд напряженно вслушивался в ночь чутким слухом, натренированным на фронте, – и не слышал ничего. Мягкий шепот ночи с тысячами ее естественных звуков просачивался в окно, но человек, который кричал, умолк навсегда. Драммонд не забыл, как слышал подобный крик однажды. На войне, под Гинчи, возле куч кирпича. Две ночи спустя он нашел кричавшего в воронке от взрыва, с остекленевшими глазами, в которых застыл ужас последней секунды. И опять его мысли сосредоточились на пятом пассажире роллс-ройса…

И было почти облегчением рассказать Бентону свою байку о сломавшейся машине.

– Конечно, вы должны остановиться здесь на ночь, – заявил почтенный джентльмен. – Филлис, дитя мое, вы скажете им приготовить комнату для нашего гостя?

Посмотрев на Хью взглядом, в котором смешались благодарность и тревога, девушка вышла. Глаза Бентона странно блестели, и Хью понял, что все то время, что они обсуждали поломку автомобиля, старый джентльмен пытался взять себя в руки, и это не очень-то получилось. Это было очевидно даже непрофессиональному глазу солдата, что нервы старика ни к черту не годятся; и что, если что-то не предпринять как можно скорее, худшие предчувствия его дочери, вероятно, исполнятся. Он говорил бессвязно и быстро. Его руки дрожали, и он, казалось, всегда ожидал чего-то ужасного.

Хью отлучился на десять минут, когда хозяин доставал новую бутылку, и в течение времени, которое потребовалось ему, чтобы надеть пижаму и ночной колпак, господин Бентон преуспел в том, чтобы опустошить три стакана виски. И особо печально было то, что алкоголиком Бентон явно не был.

В одиннадцать часов Хью встал и пожелал хозяину спокойной ночи.

– Позвоните в звонок, если захотите что-нибудь. У нас редко бывают гости, но я надеюсь, что вы найдете все, чего пожелаете. Завтрак в девять, – напутствовал его хозяин.