Бульдог. В начале пути

– Велю, Андрей Константинович. Престол российский мне в тяжкие времена достался. Да и сам в начале царствования набедокурил столько, что стыдно вспоминать. Сила же государства не только в армии, но и когда в казне достаток. Сегодня текстильное производство серьезные выгоды сулит, и первенство в нем у Англии. Вот и думаю я, что хорошо будет то первенство у них отобрать.

– А не ошибка ли делать ставку только на ткачество?

– А кто сказал, что мои помыслы только об этом? Но с чего-то ведь начинать нужно. Чтобы тебе сподручнее было и от тебя польза была большей, я думаю, тебе нужно предоставить то, чего ты кознями Меншикова был лишен. Как тебе звание академика и кафедра в академии? Вижу, что по сердцу. На том и порешим. А чтобы удобство тебе в работе твоей было полное, станешь заодно заведовать и мастерскими академии. Что потребно для работы, проси не стесняясь, все получишь полной мерой.

– Мастерские при академии недурные, как и мастера. Но то потом видно будет. Тут ведь какое дело, Петр Алексеевич… Махину-то я измыслю. В лепешку расшибусь, а измыслю, мне любая работа, подобная этой, лишь в радость. Да только ведь мало измыслить. Сам посуди. От одной махины толку никакого. Нужны сотни махин, чтобы все ткацкие станы заменили. Значит, нужно будет налаживать их изготовление. А где? Получается, еще один завод придется ставить, чтобы те махины делать. А на тех заводах ставить другие махины, чтобы делать детали для ткацких.

– Надо – значит, поставим.

– Так и те махины нужно придумать и изготовить.

– Ну так это для тебя и вовсе плевое дело, тем более не думаю, что что-то особое измыслить придется. Ведь не художества выписывать, они будут куда проще этих, что здесь стоят.

– Все так. Я только к тому, что не все так просто будет, как кажется на первый взгляд.

– Это-то я понимаю, Андрей Константинович. Как понимаю и то, что на том заводе можно и иные какие махины строить для производства различного. Поэтому, думаю, польза от него всегда будет. Этакий махиностроительный завод получится.

– Но трудность ведь не только в этом. Потребуются мастера, чтобы на тех махинах работать, а значит, нужно либо их выписывать из-за границы, либо своих обучать, причем в немалом количестве. Ткачей нужно будет по новой обучать, потому как махина, она, конечно, на стан будет чем-то походить и иметь общее, иначе и не выйдет, но то будет уже махина, и обычному ткачу с ней не совладать.

– Так пока построим махиностроительный завод, – как видно, Петр уже утвердился в названии нового производства, – пока наладим постройку махин, ты с помощниками изготовишь несколько ткацких станов, пусть даже штуки четыре. Поставим училище ткачей и станем обучать народ. Там даже не ты можешь заниматься, а кто-то из твоих помощников.

– Но и это не самое главное, Петр Алексеевич. Все это стоит затевать ради того, чтобы продавать ткань, а от того прибыток иметь. Но какой прибыток может быть, коли наши горе-мастера должного качества добиться не могут. Вот взять ткани иноземные, отчего они так дороги? А потому что качеством выделки лучше. Чтобы нашим мануфактурам убытку не было, в России таможенные пошлины на ввоз иноземных тканей в половину от их стоимости подняли. Не будь этого, тогда они и стоили бы дешевле, и народ их покупал бы, потому как за те же деньги лучше купить хорошее, чем то, что поплоше. То покойный Петр Алексеевич еще умыслил, чтобы наших мануфактурщиков не задавили иноземные. А наши и рады стараться, ничего не делают, чтобы качество повысить. Оттого их товары только в России и продаются, дорога за границу им заказана, так как в убыток та торговля будет. Или на казенные заказы расчет имеется. Та же парусина, сукно, кожаные изделия закупаются казной для армии и флота и только для них и производятся. Железо делать и изделия из него мы научились не хуже иноземцев, а вот в мануфактурном деле изрядно отстаем.

– И в чем ты видишь причину?