Бульдозер. Желание

На объекте было все ровно. Все шло своим чередом. Кран только не работает, а так все чин чинарем. Ну, что починим, раз уж приперся?

Хорошо, что я каску вчера здесь оставил, а то был бы мне совсем кирдык!

- Алексеич, ты бы накатил че-нить, - посоветовал мне Серёга бригадир. - На тебя же смотреть больно. Запчасти один хуй не скоро привезут.

- Знаю, Сережа, - согласился я. - Только накатывать нечего.

- Пойдем к Читушке в сторожку, - предложил он. - У него всегда есть.

- Не пойду. Бульдозер узнает, башку мне оторвет вместе с каской! - отмел я охренительно заманчивое предложение бригадира.

- Да не боись, - приободрил меня мужик. - Ленка хвалит тебя все время. Ниче тебе не будет. Ну, может, попиздит для виду, так ты уже привыкнуть должен.

Хвалит? Меня? Елена Павловна?

Я думал, она работает по принципу: бей своих, чтобы чужие боялись? Не?

- Пойдем тогда, Серёжа, - подхватил я идею.

- Ленка вообще душевная баба, - рассуждал по дороге в сторожку Сергей. - Всегда в положение входит. Это она только с виду такая вся из себя деловая. Ну, а как без строгости? Без нее никак! Жалко ее только.

- Чего это?

- Мужичка бы ей хорошего, чтобы прижучивал ее время от времени. Была бы она еще добрее, да сговорчивей.

- Прижучишь ее, ага! - буркнул я.

- Был бы я не женат, сам бы занялся вопросом. А чо? Красивая Ленка, умная! За одни буфера еёные можно голову сложить! А какие бинчики печет... м-м-м...

Сука, че мне опять так стрёмно? Почему мне охота въебать Сереге за одни разговоры о сиськах Овечкиной? А блины ее он когда успел попробовать? Это что такое? Я уже третью неделю с Булочкой живу, блинчиков не то, что не пробовал, в глаза не видел и не нюхал. Борщ был, котлеты были, рыба... Где мои блины?

То, что не я один заметил ее титьки - это ежу понятно. Грудь Овечкиной из космоса видно. Только неприятно снова стало, что кто-то еще смеет слюни на нее пускать.

Слава богу, мы дошли до сторожа. И, слава богу, что он сегодня дежурит и встретил меня, как родненького.

Серега объяснил деду мою проблему весьма быстро и кратко. Было достаточно многозначительного кивка головой в мою сторону, чтобы Федор Афанасьевич вынул из-за дивана бутыль с жидкостью неизвестного происхождения.

Не вежливо было спрашивать, что это за бормотуха. Я в гости пришел, как-никак.

- А закусить найдется? - не сводя с пузыря глаз, спросил я.

- А как же, - засуетился Читушка вокруг стола. - Щас все будет!

Бригадир откланялся, оставив меня на попечение деда, и обещал сообщить, как починят кран.

Я снял каску и куртку, бросил ее небрежно на старый диванчик, застеленный советским добротным покрывалом. У матери было такое же.

Дед, хоть и был древним, на стол накрыл довольно быстро. Поставил мне стул, стакан, налил до краев. Я присел, выпил залпом, закусил огурчиком соленым, потом яичко вареное съел и бутерброд с колбасой.

Ох, блять, как же мне сразу захорошело!

- Спасибо, Федор Афанасьевич! - от души поблагодарил я Читушку. - Спас!

Дед глянул в окно и присел на соседний стул. Сам он пить не стал. Я не спрашивал почему. Может быть, тоже на посту боится употреблять горькую из-за санкций Бульдозера?

- А ты чего это, Богдан Алексеич, запил? - поинтересовался дед. - Ленка говорила, что ты непьющий?

- Непьющий, - кивнул я башкой. - Устал я, дед!

- А где так успел? - хмыкнул дед.

- С Бульдозером вашим поработал и устал, - пожаловался я.

Интересно, что еще Елена Павловна обо мне рассказывала? Хвалит, значит, что непьющий упоминала. Ей больше попиздеть не о ком, кроме Москвиченка?

- Смешное она тебе прозвище дала, конечно, - хохотнул дед.

- Очень, - буркнул я.

- Да чем тебе Ленка не угодила, что ты такой обиженный на нее? - удивился дед и налил мне еще.

Меня уже развезло на «старые дрожжи», поэтому язык начал отключаться от мозга. Захотелось поговорить о том, что накопилось. Душу излить, так сказать.

- Не дала мне Ленка, Федор Афанасьевич, вот и злой я на нее, - сказал я, чавкая огурцом.

Дед снова хохотнул, придвинул мне колбаску и снова поглядел в окно.

- У ней разве допросишься? - покачал головой дед. - Гордая слишком выросла, независимая! Вот и живет со своей гордостью. Много раз ее замуж звали, но она чего-то все копается. Нет, говорит, деда, мужика такого, которому бы я в плен захотела сдаться. Вот и не сдается.

Я ей тоже не оккупант, на территории ее и сокровища не шибко претендую.

Снова Ибрагимова вспомнил. Чем он ее покорил? Что она в нем нашла?

Я снова выпил, бутербродиком заел.

Смс-ка пришла мне из банка. Аванс, мать его! Наконец-то! Все, сука, сейчас кран чиню, еду к Овечкиной и собираю вещи. Гори оно все огнем!

От этой мысли мне так стало радостно и легко! Как будто я срок отмотал и откинулся. Поеду к Наташке, с дочкой контакт налажу, наконец.

А Овечкина? Пошла она на хуй! Не могу я так больше!

- Я же Ленку с детства знаю, - продолжил свой монолог Федор Афанасьевич. - Я тогда прорабом работал. Это сейчас меня уже в утиль списали. Бегала по стройке девчушка. Беспризорничала. Я, говорит, деда, вырасту, такой дом построю, что ты обзавидуешься...