Бульдозер. Желание

Позвонил Наташе. Может быть, она чем-то меня порадует, успокоит?

- Спасибо за алименты, Дань, - поблагодарила меня жена.

Вот так мы теперь будем созваниваться после аванса и зарплаты? Больше ничего нас не связывает?

- Как там Вероника? - задал я свой самый больной вопрос.

- Ника пришла пьяная вчера, - огорошила меня Наташа. - В половине второго ночи!

- Почему ты мне не позвонила?

- И что бы ты сделал, Дань? Что?

В голосе жены слышались явные нотки упрека в мой адрес. Это было заслужено. Бросил дочку на нее. Ебись, как хочешь! А у нее парень молодой. Ей тоже хочется любви и внимания на старости лет. А тут дочка со своими закидонами. А бывший муж свалил в Сибирь подальше от проблем.

- Я скоро приеду, Наташ, - попытался успокоить и приободрить я жену. - Контракт закончится, и я приеду. К вам. Поговори с Никой, пожалуйста. Может быть, она соизволит пообщаться с отцом хотя бы по видеосвязи?

- Это вряд ли, - еще больше расстроила меня Наташа. - Она о тебе слышать не желает. Дань, я не знаю, что с ней делать! Нашего ребенка как будто подменили!

Это пиздец, подумал я, попрощавшись с женой.

Я еще раз убедился, что не гожусь для семьи. Наташа до сих пор страдает из-за меня. Булочку рядом с ней еще посадить в один ряд?

Я буду последним козлом, если еще и Лена будет плакать по моей вине.

Нужно уже что-то начать делать! Делать что-то правильное и хорошее. Пока я не уехал, я должен помочь Лене наладить ее жизнь. У меня уже получается. Я знал, что если брошу ее сейчас, то потом в Москве буду заниматься самоедством, сожалея, что не помог ей. Булочка рассчитывает на меня.

Я должен набраться мужества и переехать от нее. Помогать Лене можно и без совместного проживания. Можно просто... дружить. Трахать ее не обязательно. Тем более, что в ближайшем будущем она начнет ходить на свидания с сопляком и качком. Жилплощадь, которую я занял, так же по своей безответственности, нужно освободить.

С этим решением я поехал домой.

Овечкина, наверняка все еще злится, поэтому уйти будет просто. Я объясню ей, что так будет лучше, и соберу вещи.

Пока я еще в состоянии контролировать ситуацию. Пока не поздно.

41. Богдан

Пока ехал в такси, придумывал, что скажу Лене. Тщательно подбирал слова, чтобы не обидеть ее, чтобы мой переезд не выглядел так, будто я ее бросаю, но получалось хреново.

Я уже решил, что мне не все равно на Овечкину, что она мне не безразлична, как женщина, поэтому делать ей больно, поступать халатно и безответственно я не мог.

Господи, хоть бы она отнеслась с пониманием к моему решению. Скандал с очередными угрозами, шантажом и женскими слезами мне совершенно не улыбался.

Когда Лена открыла мне дверь, я отчего-то не мог посмотреть на нее. Все слова, заученные мною наизусть вылетели из головы.

Я разулся, и только тогда заставил себя посмотреть на женщину. Она снова плакала - это было видно по ее покрасневшим глазам и опухшему носику.

- Лен... - начал я, сам не зная даже, что конкретно хотел сказать ей.

- Богдан, прости меня! - не дослушав меня, сказала она и уткнулась лбом в мое плечо.

Лена спрятала лицо на моей груди и тяжело вздохнула. Я обнял ее, прижал к себе, и так мне стало так плохо, так паршиво, аж в глазах потемнело. Больно в груди заворочалось что-то, закололо.

Ну, куда я от нее уйду? Как я ей сейчас скажу об этом?

Не смог я. Снова смалодушничал.

- Есть хочу... - выдохнул я вместе с болью.

- А? Да, сейчас... - оживилась Лена и помчалась на кухню разогревать мне ужин.

Пока Булочка была занята, суетливо и виновато бегая вокруг меня, я решил собраться с духом и мыслями.

Может быть, я очень устал на работе, а может, недостаточно хорошо подготовился к разговору, но не смог я сделать и шага по направлению из квартиры Овечкиной.

Она еще села напротив меня, подперла кулачком пухлую щечку, и смотрела на меня, пока я ем.

Блять, да что ж такое-то?

Повременю пока с переездом. Подгадаю подходящий момент, и уж тогда-то с Булочкой и поговорю.

А пока я здесь...

Подкрался к ней сзади, пока она у раковины мыла посуду, обнял за талию, вжимаясь пахом в ее сочный зад. Лена напряглась, выключила воду и вцепилась мокрыми руками в столешницу. Я облизал ее шею, вкусно пахнущую духами, и у меня голова закружилась от ее запаха.

Член сразу встал, как по команде, напрашиваясь на незамедлительный разврат.

Никогда такого не было. На женщине не было надето шикарных кружев, у нее не было умопомрачительной фигуры. Лена была не причесана и не накрашена.

В моем возрасте мне уже нужен был какой-то дополнительный допинг. Сексуально очерченные губы женщины, чулки на ней или кусочек откровенно обнаженного тела, - что-то вычурно сексуальное, то, что видно сразу, что-то вызывающее.

От Овечкиной меня просто перло. Штырило, как в молодости, когда готов выебать любую девку, лишь бы дала. Лена просто мыла тарелку, из которой я только что поел, а я так ее захотел, что мне казалось, с ума сойду, если не даст сию секунду.

- Булочка, я хочу тебя, - прошептал я Лене, забираясь руками под ее шелковый халатик.