Булгаков

Почти вся критика дружно ругала Д. Т. Так, нарком просвещения А. В. Луначарский (1875-1933) утверждал (в "Известиях" 8 октября 1926 г.), что в пьесе царит "атмосфера собачьей свадьбы вокруг какой-нибудь рыжей жены приятеля", считал ее "полуапологией белогвардейщины", а позднее, в 1933 г., назвал Д. Т. "драмой сдержанного, даже если хотите лукавого капитулянтства". В статье журнала "Новый зритель" от 2 февраля 1927 г. Булгаков отчеркнул следующее: "Мы готовы согласиться с некоторыми из наших друзей, что "Дни Турбиных" циничная попытка идеализировать белогвардейщину, но мы не сомневаемся в том, что именно "Дни Турбиных" - осиновый кол в ее гроб. Почему? Потому, что для здорового советского зрителя самая идеальная слякоть не может представить соблазна, а для вымирающих активных врагов и для пассивных, дряблых, равнодушных обывателей та же слякоть не может дать ни упора, ни заряда против нас. Все равно как похоронный гимн не может служить военным маршем". Драматург в письме правительству 28 марта 1930 г. отмечал, что в его альбоме вырезок скопилось 298 "враждебно-ругательных" отзывов и 3 положительных, причем подавляющее большинство их было посвящено Д. Т. Практически единственным положительным откликом на пьесу оказалась рецензия Н. Рукавишникова в "Комсомольской правде" от 29 декабря 1926 г. Это был ответ на ругательное письмо поэта Александра Безыменского (1898-1973), назвавшего Булгакова "новобуржуазным отродьем". Рукавишников пытался убедить булгаковских оппонентов, что "на пороге 10-й годовщины Октябрьской революции... совершенно безопасно показать зрителю живых людей, что зрителю порядочно-таки приелись и косматые попы из агитки, и пузатые капиталисты в цилиндрах", но никого из критиков так и не убедил.

В Д. Т. Булгаков, как и в романе "Белая гвардия", ставил целью, по его собственным словам из письма правительству 28 марта 1930 г., "упорное изображение русской интеллигенции, как лучшего слоя в нашей стране. В частности, изображение интеллигентско-дворянской семьи, волею непреложной исторической судьбы брошенной в годы гражданской войны в лагерь белой гвардии, в традициях "Войны и мира". Такое изображение вполне естественно для писателя, кровно связанного с интеллигенцией". Однако в пьесе отображены не только лучшие, но и худшие представители русской интеллигенции. К числу последних относится полковник Тальберг, озабоченный лишь своей карьерой. Во второй редакции пьесы "Белая гвардия" он вполне шкурнически объяснял свое возвращение в Киев, который вот-вот должны были занять большевики: "Я прекрасно в курсе дела. Гетманщина оказалась глупой опереткой. Я решил вернуться и работать в контакте с советской властью. Нам нужно переменить политические вехи. Вот и все". Своим прототипом Тальберг имел булгаковского зятя, мужа сестры Вари, Леонида Сергеевича Карума (1888-1968), кадрового офицера, сделавшегося, несмотря на свою прежнюю службу у гетмана Павла Петровича Скоропадского (1873-1945) и у генерала Антона Ивановича Деникина (1872-1947), преподавателем красноармейской стрелковой школы (из-за Тальберга Булгаков рассорился с семейством Карум). Однако для цензуры столь раннее "сменовеховство" такого несимпатичного персонажа, как Тальберг, оказалось неприемлемым. В окончательном тексте Д. Т. свое возвращение в Киев ему пришлось объяснять командировкой на Дон к генералу П. Н. Краснову (1869-1947), хотя оставалось неясно, почему не отличающийся храбростью Тальберг выбрал столь рискованный маршрут, с заездом в город, который пока еще занимали враждебные белым петлюровцы и вот-вот должны были занять большевики. Внезапно вспыхнувшая любовь к жене Елене в качестве объяснения этого поступка выглядела довольно фальшиво, поскольку прежде, поспешно уезжая в Берлин, Тальберг не проявлял заботы об оставляемой супруге. Возвращение же обманутого мужа прямо к свадьбе Елены с Шервинским нужно было Булгакову для создания комического эффекта и окончательного посрамления Владимира Робертовича.

Образ Тальберга, в Д. Т. произведенного в полковники, вышел еще более отталкивающим, чем в романе "Белая гвардия". Л.С. Карум писал по этому поводу в мемуарной книге "Моя жизнь. Роман без вранья": "Первую часть своего романа Булгаков переделал в пьесу под названием "Дни Турбиных". Пьеса эта очень нашумела, потому что впервые на советской сцене были выведены хоть и не прямые противники советской власти, но все же косвенные. Но "офицеры-собутыльники" несколько искусственно подкрашены, вызывают к себе напрасную симпатию, а это вызвало возражение для постановки пьесы на сцене.

Дело в романе и пьесе разыгрывается в семье, члены которой служат в рядах гетманских войск против петлюровцев, так что белой антибольшевистской армии практически нет.