Булгаков

В портрете И. Г.-Н. Булгаков учел следующее сообщение Фаррара: "Церковь первых веков христианства, будучи знакома с изящной формой, в которую гений языческой культуры воплощал свои представления о юных богах Олимпа, но, сознавая также роковую испорченность в ней чувственного изображения, по-видимому с особенной настойчивостью старалась освободиться от этого боготворения телесных качеств и принимала за идеал Исаино изображение пораженного и униженного страдальца или восторженное описание Давидом презренного и поносимого людьми человека (Исх., LIII, 4; Пс., XXI, 7,8,16,18). Красота Его, говорит Климент Александрийский, была в его душе, по внешности же Он был худ. Иустин Философ описывает его как человека без красоты, без славы, без чести. Тело Его, говорит Ориген, было мало, худо сложено и неблагообразно. "Его тело, - говорит Тертуллиан, - не имело человеческой красоты, тем менее небесного великолепия". Английский историк приводит также мнение греческого философа II в. Цельса, который сделал предание о простоте и неблагообразии Христа основанием для отрицания Его божественного происхождения. Вместе с тем, Фаррар опроверг основанное на ошибке латинского перевода Библии - Вульгаты - утверждение, что Христос, исцеливший многих от проказы, сам был прокаженным. Автор "Мастера и Маргариты" счел ранние свидетельства о внешности Христа достоверными, и сделал своего И. Г.-Н. худым и невзрачным со следами физического насилия на лице: представший перед Понтием Пилатом человек "был одет в старенький и разорванный голубой хитон. Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта - ссадина с запекшийся кровью. Приведенный с тревожным любопытством глядел на прокуратора". Булгаков, в отличие от Фаррара, всячески подчеркивает, что И. Г.-Н. - человек, а не Бог, поэтому он и наделен самой неблагообразной, не запоминающейся внешностью. Английский же историк был убежден, что Христос "не мог быть в своей внешности без личного величия пророка и первосвященника". Автор "Мастера и Маргариты" учел слова Фаррара о том, что до допроса у прокуратора Иисуса Христа дважды били. В одном из вариантов редакции 1929 г. И. Г.-Н. прямо просил Пилата: " - Только ты не бей меня сильно, а то меня уже два раза били сегодня..." После побоев, а тем более во время казни, внешность Иисуса никак не могла содержать признаков величия, присущего пророку. На кресте у И. Г.-Н. в облике проступают довольно уродливые черты: "...Открылось лицо повешенного, распухшее от укусов, с заплывшими глазами, неузнаваемое лицо", а "глаза его, обычно ясные, теперь были мутноваты". Внешнее неблагообразие И. Г.-Н. контрастирует с красотой его души и чистотой его идеи о торжестве правды и добрых людей (а злых людей, по его убеждению, нет на свете), подобно тому как, по словам христианского теолога II-III вв. Климента Александрийского, духовная красота Христа противостоит его ординарной внешности.

В образе И. Г.-Н. отразились рассуждения еврейского публициста Аркадия Григорьевича (Авраама-Урии) Ковнера (1842-1909), чья полемика с Достоевским получила широкую известность. Вероятно, Булгаков был знаком с посвященной Ковнеру книгой Леонида Петровича Гроссмана (1888-1965) "Исповедь одного еврея" (М.-Л., 1924). Там, в частности, цитировалось письмо Ковнера, написанное в 1908 г. и критикующее рассуждения писателя Василия Васильевича Розанова (1856-1919) о сущности христианства. Ковнер утверждал, обращаясь к Розанову: "Бесспорно, что христианство играло и играет громадную роль в истории культуры, но мне кажется, что личность Христа тут почти ни при чем. Не говоря о том, что личность Христа более мифическая, чем реальная, что многие историки сомневаются в самом существовании его, что в еврейской истории и литературе о нем даже не упоминается, что сам Христос вовсе не основатель христианства, т. к. последнее сформировалось в религию и церковь лишь через несколько столетий после рождения Христа, - не говоря обо всем этом, ведь сам Христос не смотрел на себя, как на спасителя рода человеческого. Почему же Вы и Ваши присные (Мережковский, Бердяев и др.) ставите Христа центром мира, богочеловеком, святою плотью, моноцветком и т. п.? Нельзя же допустить, чтобы Вы и Ваши присные искренно верили во все чудеса, о которых рассказывается в Евангелиях, в реальное, конкретное воскресение Христа. А если все в Евангелии о чудесах иносказательно, то откуда у Вас обожествление хорошего, идеально чистого человека, каких, однако, всемирная история знает множество? Мало ли хороших людей умирало за свои идеи и убеждения? Мало ли их претерпело всевозможные муки в Египте, Индии, Иудее, Греции? Чем же Христос выше, святее всех мучеников? Почему он стал богочеловеком?