Булгаков и Маргарита, или История несчастной любви Мастера

В отличие от Людеке вольный или невольный участник газетного скандала Артур Шмольц был более разборчив в сексуальных связях. Сын фабриканта, имевшего отношение к оружейному бизнесу, женился на бывшей личной секретарше и по совместительству любовнице третьего человека в нацистской иерархии, Йозефа Геббельса, тем самым заложив фундамент для будущей карьеры. А ведь начинал Шмольц свою работу в той же роли, что и Людеке. Руководителю отделения партии на севере Испании было поручено вести заодно и пропаганду в странах Южной Америки — в Чили, Аргентине и Бразилии. Особенно в Чили Шмольцу повезло — прирост количества членов НСДАП превысил самые радужные ожидания.

В Париже Шмольц поставил дело пропаганды нацистских идей с большим размахом. Именно он основал Maison Brune —«Коричневый дом», место сборищ для столичных наци. Существенную поддержку ему оказывал германский посол во Франции Отто Абец, который находил средства на подкуп журналистов, превосходившие даже те немалые суммы, что переводились для этих целей посольству по официальным каналам из Берлина. А не задолго до вторжения немецких войск в Париже там разразился скандал. Сначала выяснилось, что Абец заплатил редакторам двух французских газет за публикацию прогерманских статей, причем посол сам сообщил об этом — видимо, столь недипломатичным образом проявилось его нетерпение в преддверии оккупации Парижа. Уже после высылки Абеца в Германию в прессе были опубликованы сведения, будто жена французского министра иностранных дел Бонне была в приятельских отношениях с упомянутыми журналистами, а сам министр получил деньги от Абеца за то, что посоветовал им быть более покладистыми. Так что не зря Курт Людеке обхаживал заокеанских промышленников и банкиров — пропаганда новых идей в любые времена требует немалых финансовых вложений.

Эрнст Ганфштенгль

А между тем удачная женитьба Шмольца способствовала и успехам его отца — арест вместе с несколькими десятками других производителей вооружений в декабре 1945 года доказывает значительность его вклада в германский военный потенциал. Но младший Шмольц до дней позора и унижения не дожил — в 1939 году его не стало. Подробностей историки не сообщают, и остается лишь гадать, то ли после вторжения германских войск во Францию со Шмольцом расправились местные антифашисты, то ли активный пропагандист национал-социалистических идей, раздавая взятки, не забывал и о себе, а потому его судьбой распорядились головорезы из гестапо.

Людеке больше повезло — ему удалось избежать наказания по «делу о шантаже» без особого ущерба для здоровья. В итоге он добрался до Америки.

Удивительно, но точно такая же история повторилась через несколько лет. А началась она, вероятно, на том самом митинге, где Курт Людеке был покорен красноречием будущего вождя. На этот раз воспылал высокими чувствами к Гитлеру выходец из вполне обеспеченной семьи, получивший образование в престижном Гарварде, Эрнст Ганфштенгль.

Его мать была американкой, дальней родственницей генерала американской армии Джона Седвика. Крестным отцом Эрнста стал его высочество герцог Сакс-Гобсбургский Эрнст II, брат принца Альберта и шурин покойной королевы Виктории. Во время учебы в Гарвардском университете Эрнст общался с Уолтером Липпманом, Джоном Ридом, с Франклином и Теодором Рузвельтами. Среди его знакомых были газетный магнат Уильям Рэндольф Херст, писательница Джуна Барнс, с которой он какое-то время был помолвлен, и даже Чарли Чаплин собственной персоной. Словом, жизнь могла развиваться по накатанной и вполне благоприятной колее.

По окончании университета Ганфштенгль руководил американским филиалом небольшой семейной фирмы. Это продолжалось вплоть до 1917 года, когда неожиданно имущество всех германских предприятий было конфисковано правительством США. От финансовых проблем выпускника Гарварда не спасли ни многочисленные знакомства, ни женитьба на американке в 1920 году. Вскоре Ганфштенгль вынужден был перебраться на родину своего отца, в Германию. Там-то его и настигла страсть к будущему вождю немецкой нации. Вот как уже гораздо позже он комментировал свои впечатления от выступления Гитлера на митинге:

«Благодаря удивительному устройству горла он смог создать рапсодию истерии».