Булгаков и Маргарита, или История несчастной любви Мастера

В доме на Никитском Кира Алексеевна прожила вместе с князем около двух лет. Здесь же родилась одна из двух дочерей — Марина. Но вскоре намерение Гребенщикова построить новый дом приблизилось к завершающей фазе, и князю пришлось подыскивать новое жилье. К этому времени в Обуховом переулке как раз был построен удобный во всех отношениях доходный дом, и Кира Алексеевна вместе с мужем и дочерью перебралась туда.

Дом Гребенщикова на Никитском бульваре (№ 15, с колоннадой), 1912 г.

Догадывалась ли Кира Алексеевна, что дом на Никитском, то есть вновь отстроенный на этом месте дом, вскоре станет пристанищем «Зойкиной квартиры»? Конечно нет. А между тем именно здесь, на последнем этаже, к началу 20-х годов обосновался то ли салон интимных встреч, то ли явочная контора заговорщиков. Вот что писали об этом заведении в журнале «Огонек»:

«У Никитских ворот, в большом красного кирпича доме на седьмом этаже посещали квартиру небезызвестной по тому времени содержательницы популярного среди преступного мира, литературной богемы, спекулянтов, растратчиков, контрреволюционеров специального салона для интимных встреч Зои Шатовой. Квартиру Зои Петровны Шатовой мог посетить не всякий. Она не для всех была открыта и доступна. Свои попадали в Зойкину квартиру конспиративно, по рекомендации, паролям, условным знакам. Для пьяных оргий, недвусмысленных и преступных встреч Зойкина квартира у Никитских ворот была удобна: на самом верхнем этаже большого дома, на отдельной лестничной площадке, тремя стенами выходила во двор, так что шум был не слышен соседям. Враждебные советской власти элементы собирались сюда как в свою штаб-квартиру, в свое информационное бюро».

Не сомневаюсь, что в Москве было немало подобного рода «малин». Но это заведение было особенным. А дело в том, что содержала его жена потомственного дворянина, сноха покойного работника губернского министерства юстиции, присяжного поверенного, губернского секретаря, гласного городской думы, а также члена Общества спасения на водах под покровительством государыни императрицы. Казалось бы, можно удивляться, как в добропорядочной семье появилась столь мерзкая особа. Но не спешите с выводами. А спешить не стоит, потому что у присяжного поверенного был еще один сын, имевший намерение отправиться по стопам отца. Весной 1917 года перед ним, к тому времени уже получившим звание присяжного поверенного, забрезжили заманчивые перспективы. Сначала он товарищ губернского комиссара Временного правительства, чуть позже — комиссар, затем — председатель городской думы, а с января 1918-го — председатель губернской земской управы. Потрясает усердие, с которым дипломированный юрист взялся за поддержание в Тамбовской губернии порядка, все силы отдавая защите частной собственности:

3 мая 1917. Предупреждение всем волостным и сельским комитетам о незаконном вмешательстве в жизнь кооперативов.

4 мая 1917. Предписание о незаконности действий волостных и сельских комитетов, запрещающих рубку леса частным владельцам.

7 мая 1917. Предписание о невзимании волостных сборов с частновладельческих земель.

8 мая 1917. Предписание о неправомочных действиях волисполкома.

19 мая 1917. Телеграмма о недопущении захвата земли помещицы Астаповой.

20 мая 1917. Телеграмма об отмене постановления волостного комитета, воспрещающего землевладельцам продавать скот и инвентарь без разрешения комитета.

А между тем крестьяне недоумевали — как же так? За что, спрашивается, боролись? То есть зачем же совершали революцию, если каждый теперь остался при своем? И, не дождавшись декрета о земле, стали самовольно захватывать помещичьи угодья.